Однажды ночью я пошла в известную голливудскую закусочную «Кантерс» и встретила на парковке парня по имени Уильям. Ему было, может быть, двадцать или двадцать один – на меня всегда западали парни постарше – и мы начали встречаться. Я думаю, что вероятнее всего я просто развлекалась. Я не знаю, что я делала, я просто тусовалась с парнем, который мне нравился и был таким милым, в нем была изюминка, несмотря на то что я считала его «очень Беверли-Хиллз». Я солгала и сказала, что мне семнадцать. Кажется, что сказала ему правду через неделю. Кажется, это его не оттолкнуло. Двадцатилетний с пятнадцатилеткой смотрится мерзко, но я думаю, что не была тем, что вы называете нормальным подростком. Тем не менее в глубине души это меня удивило, но я отмахнулась от этих мыслей.
Около шести месяцев жизни с моей мамой прошли, и она встретила парня по имени Стюарт. Он был голландцем, и его зубы были коричневыми от курения сигарет без фильтра. Он был не самым плохим человеком. Патологический врун, но она об этом не знала. Однажды, вскоре после встречи со Стюартом, моя мама усадила меня с Уильямом в гостиной и спросила: «Уильям, ты любишь мою дочь?» Он сказал: «Да, очень». Я помню, что была несколько смущена ее вопросом. Затем она сказала: «Я переезжаю к Стюарту. Ты позаботишься о моей дочери?» Я была ошеломлена. Я знала Уильяма всего три недели.
И вот как я оказалась в прекрасном дуплексе 1920-х годов по образцу французского замка в зеленом районе Лос-Анджелеса.
Уильям был избалованным ребенком, маменькиным мальчиком из Беверли-Хиллз. Он пошел в Старшую школу Беверли-Хиллз 90210, которая была очень известна, очень. Он был богатым голливудским парнем, который отказался искать работу, но это не имело значения, потому что его родители дали ему все. Каждую неделю он навещал папиных бухгалтеров, и они выдавали ему чек только за его существование. С поощряющей инфантильность мамой, финансируемый отцом, он был типичным избалованным богатым ребенком. Я действительно обижалась и завидовала ему, потому что он никогда не знал борьбы, как я. Но, оглядываясь назад, он попал в собственную ловушку, только мягче.
Все больше и больше я впадала в депрессию. Но я не могла уйти и жить с мамой, и папа был не вариант. Я застряла, и мне пришлось притвориться, что он мне нравится. Иногда он мне нравился, но скорее как странный сосед. На самом деле мы оба были детьми, игравшими во взрослых.
В этот момент я бросила Голливудскую школу. Уильям держал меня как птицу в клетке. Он отчаянно хотел контролировать что-то, и ему попалась я, молоденькая, которая получила много внимания. У меня не было машины, и ты ничего не можешь сделать в ЛА без нее. Ни машины, ни работы. Так что у меня не было денег. Я крала там и сям по доллару, когда Уильям оставлял чаевые в ресторанах, чтобы мне не пришлось просить у него денег на тампоны.
