Это было не совсем то, что вы назвали бы классическим фильмом: фильм называется «Класс 1999 года», с Малькольмом Макдауэллом и Пэм Грир, глупый фильм о школе будущего, где учителя были киборги. Но, эй, 35 долларов. Я быстро подала заявку и получила роль, потому что им понравилась моя внешность. Массовка – как она и звучит, это масса лиц, масса тел, чтобы заполнить фильм. Я была особенной массовкой; я появлялась в кадрах, совершенно неуместно, но так как я выглядела круто, они меня повсюду запихнули. Они нарисовали маленькое черное сердечко на моей круглой щеке, потому что я была в банде «Черное сердце». Я была как молчащий персонаж фильма, на виду весь фильм, но без слов.
На съемочной площадке был парень, которому, вероятно, было за сорок. Он был очень дружелюбным, и он напомнил мне о хорошей версии моего отца, я много с ним шутила. Я всегда думала, что взрослые любят меня, потому что я сильно отличалась от других детей моего возраста, и я была забавной. Однажды на выходных он попросил меня прогуляться в центре города с ним и некоторыми другими статистами. Я сказала, что приду. Мы должны были встретиться с ним в холле отеля. Я ждала и ждала. Я попросила на стойке регистрации позвонить в его номер, и они сказали мне подняться наверх. Я пошла, ожидая увидеть мою банду массовки «Черное сердце», но нет, была только я. Дверь открылась, и меня потянули прямо на его грудь. О, черт. Его борода царапала меня, когда он засовывал свой язык мне в горло. Все произошло так быстро. Он быстро стянул мою рубашку и ласкал мою грудь. И конечно, это я чувствовала себя грязной и постыдной.
Оглядываясь назад, этот человек был просто еще одним педофилом, не отличался от уличного тролля, но я тогда не знала этого. Их очень много. Это секрет Полишинеля в старом добром Голливуде. Когда обвинения выдвинуты (редко), студии просто договариваются с пострадавшими и используют свои пиар-машины, чтобы признать претензии недействительными. Обычно там, где есть дым, находится ад, тем более когда замешан Голливуд. Я заткнула полученный опыт в один из моих многочисленных внутренних отсеков и вернулась к работе. Мне не приходило в голову ничего сказать. Годами я думала о произошедшем как о сексуальном опыте, а не изнасиловании. Когда я повзрослела, я поняла, что это было изнасилование.
Правда в том, что позор был не мой, и всех жертв в подобных ситуациях, он не наш. Позор лежит на каждом подонке, который когда-либо прикасался к нам ненадлежащим образом. Позор лежит на обидчике, а не на жертве, не на выжившем. Трагично, что многим из нас приходится пережить такое дерьмо, и мне так жаль, если это случилось с тобой.
