Должность начальника штаба я освоил быстро. В первую очередь нужно было освоить специальность стреляющего, т. е. руководить боевой работой дивизиона: это целераспределение, контроль боевой работы стартовой батареи, подготовка ракет к пуску. А после введения нового руководства по боевой работе — это и контроль за воздушной обстановкой по данным разведывательно-информационного центра (РИЦ) корпуса ПВО. Мне понадобилось всего две тренировки, и «все стало на свои места». Разобрался с планирующими документами по боевой подготовке и ее учета, секретная комната с ее документами, с ежемесячной ее проверкой, а остальное — это служба войск, планирование нарядов, караулов и их проверка. Время для вхождения в должность мне не дали.
Командиром дивизиона был подполковник Евланов М. А. опытнейший офицер, на должности уже около десятка лет, дивизион держал в хорошем состоянии. Уникальность его была в том, что в училище Верховного Совета, он, имея рост около метра девяносто, все время назначался ассистентом знаменосца. Из-за этого у него вся левая кисть в шрамах. Дело в том, что при выполнении упражнения с шашкой ее надо, не глядя, резко вложить в ножны, при этом сжатая кисть играет роль направляющей шашки в ножны. Естественно, она травмируется. А в парадном расчете идешь, не шелохнувшись, несмотря на кровь.
Он был сибиряк с Алтая. Как-то принес нам районную газету со статьей, что будучи курсантом в летнем отпуске у себя в колхозе, он накосил косой сена больше, чем сенокосилки, установив рекорд района. Евланов говорил, что у него коса была метровка, и при его размахе рук скошенная дорожка составляла около трех метров.
У нас в дивизионе было футбольное поле и неплохая команда. Поле было нестандартное, немного меньше, а если его не косить, оно так зарастало травой, что не только с мячом, но и просто не побегаешь. Когда он рассказал это, мы с сержантами стали думать, как командира привлечь к покосу поля и придумали.
График проверки караула составлял я, в какой день проверять караул идет командир дивизиона. А он проверял караул в самое тяжелое время для часовых — с 4 до 6 утра. Я в этот день вставал с сержантами, с зам. командира взвода управления и старшиной первой батареи, и в четыре утра мы вышли косить футбольное поле. Косари из нас понятно — никакие…
Появляется подполковник Евланов М. А., видит, как мы косим, плюет и идет проверять караул. Мы продолжаем косить. Он возвращается с караула, останавливается возле поля, посмотрит, опять плюнет и говорит, ну-ка дайте мне косу. Снимает китель, берет косу, посмотрит на нее, опять плюнет, говорит, дайте оселок. Я не видел ни до того, ни после, чтобы кто-то так затачивал косу: искры летели снопом с обеих сторон. Когда он начинал косить, мы только стояли и смотрели, открыв рты. Через полчаса поле было выкошено, валки лежали ровно, как под линейку. Отдавая косу, приговаривал: «Учитесь, салаги! Валки до вечера полежат, а к вечеру сгрести в стог».
