— У моей матери суицидальные наклонности, — сказала я, поворачиваясь к нему. — Она пьёт, и у неё суицидальные наклонности.
Он не ответил. Он даже не посмотрел на меня.
— Я не могу просто исчезнуть, — сказала я. — Не могу, понятно? В чем бы ни было дело, ты не можешь вот так просто выдернуть меня из моей жизни. Для тебя это может казаться ерундой, но от меня зависят люди. Я забочусь о своей матери. Я езжу к ней каждый день, чтобы удостовериться, что она в порядке, и…
— Я все это знаю, — он перебил меня, не поворачиваясь и перемещая руки на рулевом колесе. Выражение его лица оставалось натянутым. — Ты явно достаточно помнишь из случившегося в той закусочной, чтобы знать, что я ничего не могу поделать, Элли.
Я вздрогнула, когда он назвал меня по имени.
Его выражение сделалось более напряжённым, но он не отводил глаз от дороги.
— Ты собираешься рассказать мне, что это такое? — спросила я, когда он больше ничего не сказал. — Ну то есть, ты явно меня похитил… верно? Ты собираешься сказать мне, почему? — в воцарившейся тишине я всматривалась в его лицо, кусая губу. — Слушай. Я поняла, что ты видящий. Я это поняла. Но что бы там ни было, это бессмысленно. Я никогда и ничего не делала твоим людям. Я всегда поддерживала права видящих. Я никогда не была одним из тех людей, которые…
Он издал тихий невесёлый смешок.
Это так поразило меня, что я заткнулась.
Я все ещё пыталась связно мыслить вопреки мысленному коктейлю из злости, паники и мигрени, когда он повернулся. Его глаза смотрели как два плоских камня.
— Я сожалею по поводу твоей матери. Искренне сожалею. Но как я и сказал, я совершенно ничего не могу с этим поделать, — он сделал странный грациозный жест одной рукой поверх рулевого колеса. — Когда мы окажемся в безопасном месте, возможно, я смогу попытаться повлиять на ситуацию. Но прямо сейчас я никак не могу связаться с кем-нибудь, кто мог бы помочь твоей семье.
Я коснулась уха, ища свою гарнитуру, и он хмуро посмотрел в мою сторону.
— Я выбросил её. Ещё до того, как мы выехали из города.
— Что? — я уставилась на него. — Ты серьёзно? Это была зарегистрированная гарнитура. Меня за это могут оштрафовать… не говоря уж о том, что это нелегально.
Он покачал головой, издавая странный щелкающий звук языком. Этот звук опять выражал своеобразный циничный юмор, словно он не мог поверить моим словам.
Он продолжил так, словно я ничего не говорила.
— В ту же секунду, как я войду в Барьер, СКАРБ нас обнаружит, — произнёс он лишённым эмоций голосом. — Любая попытка коммуникации через гарнитуру также привлечёт к нам внимание властей. В любом случае нас заберут через считанные минуты. Нас разделят, наденут ошейники и засунут в секретную тюрьму Мирового Суда. Меня станут допрашивать и наверняка изобьют до смерти. Ты, скорее всего, окажешься в какой-нибудь лаборатории генетики… по крайней мере, пока Шулеры тебя не вытащат, — очередной ровный взгляд. — Ни один из этих сценариев не поможет твоей матери, Элли.
