Вблизи он выглядел больше как один из приятелей Джона по боевым искусствам или даже как сам Джон. Мышцы этого парня определённо выглядели функциональными, а не чисто декоративными.
До этого момента он также никогда не смотрел мне в лицо.
Совершая заказ, он никогда не поднимал взгляда от стола или не поворачивался от окна. Он даже не косился в мою сторону, когда входил в закусочную или уходил отсюда.
Однако теперь он смотрел на меня.
Его светлые глаза поразили меня таким образом, который я не могла описать даже самой себе — может, отчасти потому, что они оказались не такими, каких я ожидала. Я знала, что его глаза были светлыми, но не осознавала, насколько светлыми. Сейчас при взгляде на них казалось, что в них почти нет цвета, только лёгкий оттенок. Я полагала, что теоретически они должны быть голубыми или серыми, но они больше напоминали мне хрустальные шары, которые я видела в эзотерических магазинах. Их светлота делалась ещё страннее из-за миндалевидного разреза глаз и совершенно черных волос, но я не представляла, как они могут быть контактными линзами.
Может, он сделал какую-то косметическую операцию?
В любом случае, это был не лучший момент в моей жизни, когда я пялилась на него как пьяный подросток.
Мистер Монохром смотрел на меня в ответ, источая нетерпение.
Затем, без предупреждения, он сдвинулся с места.
Прежде чем я успела отпрянуть или произнести хоть слово, он схватил меня за предплечье. Его пальцы ощущались как обёрнутая плотью сталь, а не кость; они сомкнулись на моем бицепсе как зажим. Он стиснул меня так крепко, что я издала удивлённый звук, но я не сопротивлялась ему.
Я все ещё смотрела ему в лицо, когда что-то врезалось в мою грудь — поток тепла.
Я ничего не видела, но по интенсивности это ощущалось почти физическим. Это сбило меня с толку, успокоило, лишило способности думать. Однако что бы это ни было, это было всеобъемлющим. Я полностью расслабилась под его пальцами. Мне даже не пришло в голову сопротивляться ощущению.
Когда перед глазами прояснилось, он наблюдал за мной пронизывающим взглядом, полным пытливости, как будто пытался что-то прочесть в деталях моего лица.
— Ладно? — спросил он.
Подумав над вопросом, я кивнула.
— Хорошо, — я кивнула во второй раз. Движение показалось странным, почти механическим. — Да.
Я видела, как расслабились его плечи, но что-то в том, как он двигался, да даже в его ответном кивке, мне показалось странным. Не в тревожной манере; скорее, это очаровывало меня. Он двигался странно. Мне это что-то напоминало — этот странный жест, эти небольшие изменения в теле и лице. То, как он стоял там. Его угловатое лицо.
