— Английский и французский в совершенстве, на немецком говорю бегло, — ответил я с задумчивым видом. — В Париже у меня даже домик был на окраине, но как чёрных понаехало, продал. Перед этим закопал семью чёрных что без моего разрешения в нём жила. Да и деньги нужны были, с поисками уродов, что дочь убили. А с языками… Надо же было чем-то занять себя, когда списали. Оказалось, предрасположенность к языкам у меня. Репетиторов потом нанял, даже акценты убрал. Жаль с немецким не закончил.
— Ну вот видишь, сможешь ты свой шанс получить.
— Всё равно что-то не так. Те двое первых из лаборантов действительно ничего не смогли сделать?
— Насчёт одного я тебе сказал правду, маньяком стал, и мы за этим целый год наблюдали, пока не потеряли контакт с тем миром. А второй оборвал все концы и жил припеваючи. Никаких докладов и анализов. Сынком первого секретаря области стал, мажор хренов.
— Год? — ухватился я за оговорку.
— Ну да. У нас с два десятка миров под присмотром. Мы там якоря поставили. Но как мы отправляем в мир «десантника», мы так добровольцев называем, год и всё, мир уходит, и оборудование не может уцепится за якоря. Мы больше его не видим.
— Понятно.
Мельком посмотрев на машину «ДПС», что двигалась перед нами с сиреной и мигалками, у Степаныча хорошие связи, с таким кортежем, второй внедорожник за нами катил, а мы двигались действительно быстро, должны были успеть, я размышлял. Предложение конечно же интересное, так что скатаемся, и посмотрим. Если что не так, уйду в отрыв. Квартиру, дом и технику я продал, в квартире своей пока как квартирант жил, деньги увёл в заграничные банки, а я планировал покинуть страну, так что особо взять с меня нечего. Через пару лет, если я не дам о себе знать, деньги уйдут в фонд Ветеранов. Завещание у меня такое было. А сейчас, пока мы ехали, Степаныч и наш водитель посвящали меня в реалии пятьдесят девятого года. Показывая на планшете что и как выглядит. Как люди одеваются, какие деньги, цены, ну и всё такое. Всё же в те времена я не жил, но информационную подборку те набрали солидную, есть что изучать. Этим я и занялся. Занимался пока ехали, потом на месте пока переодевали в больничную пижаму, и даже изучал пока лежал на столе. Ну а дальше началось. И ведь сработало оборудование. А я ведь был до последнего уверен, что это если не розыгрыш, то просто херня полная. А оно сработало.
* * *
Очнулся я почти сразу. Сердце громко бьётся, готовое вот-вот вырваться из груди, весь в поту, даже простыня, которой я накрыт, и то намокла. Но первое что меня удивило, это тишина. Никакого перестука колёс по рельсам. Да и лежал я на какой-то койке, но не на полке в купе вагона что шёл на Москву. Это что же, Ивана Белова, в которого я должен был вселится, сняли с поезда и в больницу поместили? А это больница, запахи схожи, точно больничные.
