В глазах принца снова вспыхнуло горе.
– Сульде после смерти – единственный предмет, который мы оставляем. Копье несет душу дарганцкого воина в вечность. Мы оставляем сульде вместе с телом в священном месте упокоения.
Принц закрыл глаза:
– Теперь ее душа будет странствовать с ветром.
Те же слова говорила в тронном зале Несарина.
– Я скорблю вместе с тобой, – повторил Шаол.
Кашан открыл глаза:
– Среди моих братьев и сестер нет единого мнения о причине смерти Тумелуны. Одни мне не верят, другие верят. Наш отец… пока не решил, кто прав. Мать с тех пор не покидает своих покоев. Я бы не посмел усугублять ее горе своими подозрениями.
Он потер подбородок:
– Я убедил отца позволить вам ежедневно обедать с нами. Сослался на дипломатические соображения. Но в действительности мне хочется увидеть наш двор глазами чужестранцев. Услышать ваши наблюдения. Возможно, вы увидите то, что ускользает от нас.
Помочь хагану и его семье… и, возможно, получить ответную помощь.
– Если ты настолько доверяешь мне, что ведешь со мной этот разговор и просишь моего содействия, почему вы не хотите сражаться вместе с нами?
– Я не вправе строить предположения или что-то говорить.
Ответ, достойный опытного солдата. Кашан и сейчас держался так, словно высматривал затаившихся врагов.
– В военных делах я ничего не предпринимаю без отцовского приказа.
Если силы Перангтона уже проникли и сюда, если убийство принцессы осуществлено по замыслу Мората… Это было бы слишком легко. Слишком легко подтолкнуть хагана к союзу с Дорином и Аэлиной. Перангтон-Эраван действовал куда изощреннее.
А если бы Шаолу понадобилось склонить на свою сторону командующего наземными войсками хагана… Должно быть, эти мысли отразились в его глазах, и Кашан их прочитал:
– Господин Эстфол, я не играю в подобные игры. Убеждать надо не меня, а моих братьев и сестер.
Шаол постучал по подлокотнику кресла:
– Может, дашь совет на этот счет?
Кашан фыркнул, улыбнувшись одними губами:
– Вы с Несариной – не первые, кто наведывается к нам. До вас были посланцы государств намного богаче вашего. Одни добивались успеха, другие – нет.
Кашан бросил взгляд на ноги Шаола, и в его глазах мелькнула жалость. Шаол вцепился в подлокотники. Жалость человека, в котором бывший капитан почувствовал соратника, была особенно тягостна.
– Я могу лишь пожелать удачи.
Сказав это, принц повернулся и широкими шагами направился к двери.
– Если у Перангтона здесь есть свой лазутчик, тогда всем, кто находится во дворце, грозит смертельная опасность, – произнес вдогонку Шаол.
