И вот в пику матерщинникам и клеветникам, «своим» подчас оказывается не шибко даровитый, зато шустрый малый, в задачу которого входит именно не материться и не лгать на Родину, потому что не этого ждёт от него целевая аудитория. В солидарность, за милый и приятный образ публика готова простить и косноязычие, и плагиат, и пустоту.
Когда любимые советские писатели оставили свои автографы под печально знаменитым «Письмом 42-х», когда они, как А. Дементьев, Б. Васильев, Г. Бакланов, принялись лгать и клеветать на прошлое, их многие разлюбили и отринули. Не потому, что их тексты испортились на солнышке и стали вдруг непригодными, а потому, что сами они стали чужими. С тех пор так и повелось: читают, любят и хвалят у нас по преимуществу «своих». Что, впрочем, совершенно неудивительно для страны с вялотекущей, холодной гражданской войной.
Почему всё так происходит? Дать какой-то исчерпывающий ответ невозможно. Мы видим ситуацию извне, а не изнутри, не будучи ни монополистом или хотя бы крупным игроком книжного рынка, ни чиновником соответствующей государственной инстанции. Но мы видим, что русской литературой сегодня называют откровенно плохие тексты, что литературы как таковой у нас нет, а есть какой-то грандиозный междусобойчик, и что, наконец, читатель принимает за литературу то, что ею не является.
Откровенно плохие тексты – это вовсе необязательно мат-перемат. Это и отсутствие чувства языка и стиля, это безвкусица и пустота, это пугающее невежество и плагиат и много чего другого. А. Кузьменков как-то заметил: «Я давно говорю, что скоро у нас литературные награды начнут давать за знание алфавита». Добавим к этому: а за изящную словесность в скором времени начнут принимать ресторанное меню.
На самые разные группы читателей находятся свои писатели. И если читатель отвращается от Улицкой, то ему немедленно предложат что-нибудь другое, но по сути ничем не лучшее. Всё те же косноязычие и пустота. Поэтому по большей части современная медийная литература не может ни научить языку, ни служить делу воспитания и образования. Вольно или невольно эта литература достигает одной-единственной цели: оболванивает своих читателей, прививает им дурной вкус. И уж кому как не учителям словесности стоило бы в первых рядах выступить против катящихся стен, бесчисленного пота и мужских кистей в обручальных кольцах.
Так что же это такое? Кому это выгодно? Зачем нужно всеобщее опрощение и появление пользующихся доверием проводников нужных идей? С одной стороны, это, пожалуй, выгодно родной власти, с другой – геополитическим противникам. Но не будем сбрасывать со счетов и книгоиздателя, который никогда не утверждал, что занимается благотворительностью. Литературные проекты создаются в расчёте на разную аудиторию, но ведь и участники этих проектов должны обладать особыми качествами. Во всяком случае, индустрия не может иметь дело с сомневающимся творцом, который – кто его разберёт? – возьмёт да и сожжёт рукопись в самый неподходящий момент. Индустрии неудобно работать в условиях неконтролируемого развития стилей и направлений, в условиях противостояния разных творческих течений и групп. Проще объявить, что на дворе постмодернизм, что нет ничего абсолютного, а шедевры назначать по мере необходимости. Словом, своеобразию современного литературного процесса поспособствовало единство идеологического с коммерческим.
