Давным-давно | страница 4

Дубок не столь широк костью, сколько высок ростом. Плечи у него прямые, волосы светлее льна. Нрав переменчивый: то замрёт без движения, вперив в небо взгляд, синие глаза мечтательно затуманятся, а то вдруг каждая жилка в нём заиграет. Смеётся, радуется чему-то.

- Не прост ты, чадо, - вздыхал дед. - По матери своей пошёл, по Полочанке.

Пока Дубок рыбарил, а дед Завидич подновлял в избе сосновые лавки или готовил к осени липовые кадушки для засолки овощей, сколачивал объёмистые лари для хранения зерна, во дворе Милава старательно лепила на летнем солнцепёке глиняные горшки и блюда или хлопотала по дому, варила на очаге похлёбку. Зимою неутомимо волокла на санях из лесу хворост. Она умела всё.

Дед Завидич в старости сделался пуглив: а вдруг и эти двое, последние, захотят покинуть его? Уйдут? Неслышно подходил к внучке, вглядывался в мельканье проворных рук.

Без материнского глаза, без отцовской науки Милава Тишатишна росла неприметно, как ландыш-молодик в тени. Ей едва сравнялось четырнадцать лет, а вымахала - что тебе молодая ель: стройна, высока. Только в повадках осталось много детского: смеялась громко, заливисто, от души; любила дразнить брата. А при первых заморозках выбегала босиком, разбивала из озорства пятками лёд на лужах

Когда приходил гость из соседнего селенья, рассказывал про игрища на лесной поляне, как девушки и парни, взявшись за руки, прыгают через костёр, Милава смотрела на него во все глаза. Ей тоже хотелось на такой праздник!

- Мала ещё, - ворчал дед.

А если гость, бывалый человек, рассказывал про чужие земли на пути к тёплому морю, где и люди иные, и деревья растут пышнее, Милава не стыдясь утирала слёзы. В тех далёких краях бродит, может быть, её старший брат. Воротится ли когда-нибудь? Жив ли ещё?

Пересилив себя, вспоминала, что в доме она хозяйка. Потчевала гостя гороховым киселём, печёной рыбой с мёдом. И сама понемногу веселела. Милава была сластёной!

Когда все работы на полях кончались - хлебные снопы были свезены и обмолочены, овощи засолены в кадушках, в кладовых на зиму запасены окорока диких свиней - вепрей - долгими зимними вечерами к Завидичам набивалась полная изба: послушать россказни деда.

Старик Завидич слыл выдумщиком, сказочником. Хотел он своими рассказами не только позабавить соседей, но и прельстить внуков, чтобы те гордились родным городищем, не помышляли об уходе.

Дубок устраивался поближе к светцу с пучком горящих берёзовых лучин. Без дела не сидел: резал дерево, плёл сеть.