Минус день. А Янка по-прежнему твердила аффирмации.
С накатанной колеи едва не сбила Мирра. Точнее, репетиция. Долгожданная возможность постоять на сцене – для этого Янке и ее подопечной выделили целых полчаса драгоценного клубного времени.
– Ты помнишь, товарищ, как вместе сражались… – наперебой твердили обе, спеша в клуб по липкому снегу. На кудрях юной артистки для полного погружения в образ покачивалась пилотка со звездой.
Влетели в зал, стряхнули с ботинок снежную жижу. Янка сразу услышала знакомые голоса. Эти двое занимали зал часами, а остальным – как хочешь, так и выкручивайся. То, что увидела Янка, вообще не имело отношения к грядущему празднику. Два голоса – низкий каверинский и хрустально-звонкий Метлицкой – выводили рок-балладу о ночных кошмарах некой юной особы.
– Засыпай, на руках у меня засыпай… – увещевал лирический герой. – Засыпай под пенье дождя! Далеко, там, где неба кончается край, ты найдешь потерянный рай.
Оба выглядели так, как будто уже нашли.
Янка нарочно громыхнула стулом. Хорошенько поддала ему ногой. Почти опрокинула.
– Ой, Ян. Привет. Тайм из ап, понял. Уходим.
Денис прислонил гитару к стене, спрыгнул со сцены. Подал руку своей напарнице, и она в точности повторила его движение. Одарила Янку неразборчивым «здрассте» и направилась к выходу.
Каверин задержался рядом.
– У тебя все в порядке? Ты в последнее время какая-то замороченная.
– В порядке, – пробубнила Янка тоном, который красноречиво свидетельствовал об обратном. Однако Дениса формулировка устроила.
– Ну и супер.
«Яникогонелюблю, – мысленно постановила Янка. – Мненичегоненадо».
Ох, некогда сейчас об этом думать…
– Ты помнишь, товарищ, как вместе сражались, как нас обнимала гроза? – затараторила Мирра. Она уже успела взобраться на подмостки и чувствовала себя там прекрасно.
Ничего не боится. Правильно Катя ее выбрала.
– Мирр, тебя не слышно, – занудствовала Янка, но на то она и репетиция, чтобы ко всему придираться. – Давай сначала и погромче.
– Ты! Помнишь! Товарищ!
Бесшумно подошел Дамир Поливанов. Занял свое законное место перед сценой и сходу оценил масштаб трагедии.
– Что она у тебя орет, как потерпевшая? Микрофон же будет.
– Сейчас-то нет.
– Гремела атака, и пули звенели, и ровно строчил пулемет… – старательно распиналась девочка.
– Так, стоп. Ты сейчас сама строчишь ровно, как пулемет. «Гремела атака» надо говорить грозно, а «пули звенели» – звонко…
Поливанов тем временем достал откуда-то беспроводной микрофон, побубнил в него «раз-раз» и протянул обрадованной Мирре.
