То есть, эта политика не рассматривалась как ошибочная. Дело в том, что хлопок в 1970-е и 1980-е годы стал ценным экспортным товаром. В 1980 году производилось 10 млн. тонн хлопка-сырца, что давало около 2,6 млн. тонн хлопка-волокна. Из них от 650 до 991 тысяч тонн хлопка-волокна шло на экспорт. СССР производил 7,8 млрд. метров хлопчатобумажных тканей, которые в конце 1980-х годов также пошли на экспорт: в 1985 году – 116 млн. метров, а в 1990 году – 475 млн. метров. Хлопок – дело прибыльное. Председатель Совета министров Туркменской ССР А. Хажымуратов заявлял, что республика от орошаемого земледелия, главным образом, хлопководства, получает в год 3 млрд. рублей чистой прибыли>163. На долю Туркменистана приходилось около 10% союзного производства хлопка. Узбекистан, дававший большую часть советского производства хлопка, конечно, получал гораздо большие прибыли. Дифференциальная рента, то есть доход, полученный за счет использования лучшего участка земли, в узбекском хлопководстве в середине 1970-х годов составляла 1813 рублей с гектара>164.
Хорезм угробили ради этой самой прибыли, под рукоплескания на партийных съездах и победные отчеты в газетах.
Во всех рассмотренных уже случаях, климатические катастрофы были тесно связаны с деструктивными социальными процессами. Сам по себе климат не способен сокрушить человеческое общество, если оно уже само не встало на путь гибели. Гибель Хорезма, оазиса с тысячелетней историей, явно показывает, что советское общество времен «застоя» тоже было охвачено сильным социальным кризисом, раз оно настойчиво проводило с очевидностью губительную и разрушительную политику.
Гипотеза, объясняющая это обстоятельство, состоит в следующем. Советский Союз изначально ставил перед собой цели сокрушения мировой капиталистической системы, чтобы потом построить более лучший и справедливый мир. Но при этом само советское хозяйство было основано на капиталистических же методах, со всеми присущими ему особенностями: товарно-денежными отношениями, эксплуатацией труда, накоплением прибавочного продукта и извлечением прибыли. Это неудивительно, потому что в начале 1920-х годов никакой другой системы в СССР построить и использовать не могли. Главное отличие советской системы от классической капиталистической состояло в том, что прибавочный продукт, производимый рабочими, почти целиком передавался государству, которое его и распределяло. Оно могло распределять его на нужды капитального строительства, на вооружения, или же на социальные нужды. Этим социальным нуждам уделялось большое внимание, поскольку один из наиболее крупных советских экономистов С.Г. Струмилин еще в 1920-х годах доказал, что производительность сытого, обученного, здорового и обустроенного с точки зрения быта рабочего намного выше, чем у рабочего, ничего этого не имеющего. Ради победы над капиталистами, Советский Союз должен был вперед их обогнать в производстве, так что затраты части прибавочного продукта на социальные нужды имели большой политический смысл.
