Гасконцу приходилось туго: как он не старался, сталь натыкалась на сталь, а вот противник его как будто издевался над ним — не пуская крови, новый капитан «Ундины» смахивал своим палашом бантики и ленточки с шёлковой «парадки».
Видя такое дело, несколько друзей Жана вышли из толпы, с явным намерением уделать наглеца Драя.
— Стоять! — тут же рявкнул Толстяк, вскидывая мушкет.
— Пять шагов назад, господа, — промурлыкал Голова, качнув дулом.
Айюр молча ухмыльнулся, направляя на «болельщиков» третий ствол.
Бастиан поозирался — и тоже потащил из-за пояса пистолет, решив быть со всеми за компанию.
Молниеносным движением Олег выбил шпагу из руки Гасконца и небрежно отсалютовал ему.
Запалённо дыша, Жан еле выговорил:
— Хочешь, стало быть, познакомиться с пушками «Ла Галлардены»? Так я тебе устрою встречу! Тёплую! Горячую даже!
Толпа пиратов угрожающе качнулась, напирая на Сухова.
— Никаких встреч! — послышался вдруг резкий голос, выговаривавший французские словеса с явным английским акцентом.
Корсары расступились, освобождая дорогу невысокому, плотному мужчине с рыжей шевелюрой и аккуратно подбритыми усиками. Он не носил при себе никакого оружия, даже ножа, но за спиной у англичанина возвышался огромный человечище, похожий на слегка побритую гориллу, одетую в безразмерные холщовые штаны и рубаху.
Пара пистолетов, торчавших у него за поясом, впечатляла куда меньше здоровенных кулаков «волосатика», размерами своими и весом мало отличавшихся от пушечных ядер.
— Это не твоё дело, Рыжий! — прорычал порядком взбешённый Гасконец. — Сам разберусь!
— Ты уже разобрался! — отмахнулся его визави. — И лишился шпаги. Что характерно. Твоё счастье, что Драй уважает наши порядки, воспрещающие дуэли до смерти, иначе бы твоя голова отпала вслед за клинком. Тебе мало этого? Хочешь пострелять из пушек? Валяй. Но помни об орудиях моей «Лилли»! Как только ты откроешь огонь по «Ундине», мои канониры потопят «Ла Галлардену». — Он обвёл взглядом флибустьерскую тусовку и добавил лязгающим голосом: — Я никому не позволю нарушать наши законы и обычаи! Пока они исполняются, мы — сила. Если же мы начнём поступать, руководствуясь капризами и обидами, всё развалится! Когда каждый будет сам за себя, испанцы перетопят нас поодиночке, неужели это непонятно?
«Джентльмены удачи» не спорили с англичанином, признавая его правоту, один лишь Гасконец не слишком прислушивался к мудрым словам.
Подобрав свою шпагу, он удалился, процедив Олегу на прощание:
