— Смену белья возьмёшь, — сказала Мелиссина непререкаемым тоном, выкладывая сложенные вещи, — полотенце не забудь… А где твой сагий?[20]
— Лето на дворе, — проворчал Сухов, — буду я ещё жариться в сагии…
Женщина повернулась к нему, изгибая губы в сладкой улыбке, положила руки Олегу на плечи.
— Ты меня к Наталье ревнуешь? — промурлыкала она. — Глупый мой варвар…
Сухов притянул Елену к себе, чувствуя, как кровь начинает потихоньку закипать.
— А давай прямо здесь? — сказала Мелиссина, быстро подбирая подол столы и стягивая её с себя.
— А давай!..
…Отплывали рано утром, когда солнце едва показало краешек за кипарисами на восточном берегу Босфора.
Ладная, длиннотелая скедия[21] отчалила, толкаемая вёслами и подгоняемая красно-белым парусом. «Чёртова дюжина» в полном составе гребла, а светлый князь Инегельд гордо восседал на месте кормщика.
Олег устроился посерёдке, у самой мачты — сидел, полуприкрыв глаза, и слушал, как скрипит дерево, как острый нос скедии надрезает шумливую волну. Унылый Пончик расположился тут же, длинно и тоскливо воздыхая.
— Что развздыхался? — пробурчал Сухов. — Нечего было в добровольцы записываться, сидел бы дома.
— Ага, — тускло сказал протоспафарий, — а что бы я Гелле сказал? Извини, мол, не гожусь в герои? Ещё чего…
— Тогда не вздыхай.
— Буду, — буркнул Пончик.
Усмехнувшись, Олег пересел на свободную скамью — погрести. Перед ним пыхтел огромный Малютка Свен, похожий на учёного медведя, позади кряхтел Ивор Пожиратель Смерти, изящный, как девушка, и опасный, как демон ночи.
— Устал сидеть? — добродушно пробурчал Свен.
— Да сколько ж можно… Руки нам не для того вставлены, чтобы их на коленях складывать.
— Эт точно…
И варяги продолжили тягать вёсла. Земля отдалилась, засинела зубчатой полоской, утончилась до линии и пропала из глаз. Одно море раскинулось кругом. Русское море.[22]
Пересечь Понт Эвксинский было проще всего — попутный ветер исправно поддувал в широкий полосатый парус. Подняться по Днепру стоило усилий куда больших — четыре недели гребли варяги, одолевая течение. Слава Богу, на порогах их никто не поджидал — ни угры, ни печенеги засад не устроили, даже Айфор[23] удалось пройти тихо и мирно.
А вот выше по реке, уже в пределах Киевского княжества, «Чёртовой дюжине» перестало везти — громадный, полупритопленный ствол дерева проломил скедии днище. Пришлось варягам разделиться — шестеро остались с Инегельдом, корабль чинить, а остальные отправились пешком по возвышенному западному берегу, пока не вышли к стойбищу булгар-ультинзуров, коих славины прозывали уличами.
