Сухов выскреб остаток золота из кошелька и передал его Гийому.
— О, сиятельный! — с чувством изрёк рыцарь. — Вы меня спасли! Скоро уже лёд сойдет, и к югу двинется купеческий караван, а у меня ни гроша на дорогу! Уж год минул, как я тут око-ла-чиваюсь. Послали меня к великому князю киевскому с поручением, а вот обратно всё никак не выберусь… Что ещё могу я сделать для своего благодетеля?
— Расскажите, милорд, о князе — сам к нему направляюсь. Кто он и что он?
Гийом смутился.
— Это сложно, сиятельный, — сказал он с запинкой. — В том году княжил Владимир Рю-ри-кович, но он попал в плен к половцам…
— К «чёрным клобукам»? — вставил Олег, демонстрируя свою осведомлённость.
— Что вы, сиятельный! «Чёрные клобуки» — пострадавшая сторона. Половцы изгнали их из степи, и те немного обрусели, крестились даже, многих к оседлости потянуло. А степь не зря зовётся Половецкою… Так вот. Трон Владимира Рюриковича занял Изяслав Мсти-сла-вович «Смоленский». Зимой великий князь Владимир выкупился из плена и выгнал Изяслава из Киева…
— Ага… — задумался Сухов. — Чувствую, без пол-литра тут не разберёшься…
— Что? — не понял барон.
— Я говорю, просто так в нынешней сложной политической обстановке не разобраться. Буду обязан, если милорд согласится разделить с нами трапезу.
— Плачу я! — поставил условие Гийом.
— Идёт!
Харчевня отыскалась неподалёку — это была огромная изба с низким закопченным потолком, подпёртым резными деревянными столбами. Тусклый свет, падавший из малюсеньких окошек, заделанных слюдой, уступал отблескам огня из открытой печи, напоминавшей камин и такой огромной, что хоть быка в ней жарь. В душном полумраке угадывались длинные столы и скамьи. Скамьи, натёртые седалищами, блестели, словно покрытые чёрным лаком, а вот столешницы сияли белизной скоблёного дерева. Пахло дымом и квасом.
— Чистенько, — снисходительно сказал Пончик. — Белый верх, чёрный низ. Угу…
Барон тайком рассчитался с краснолицым кабатчиком, видимо, погашая прошлые долги, и громким голосом заказал мяса, хлеба и вина.
Олег сел за стол, по привычке — спиною к стене. Шурик притулился рядом, Гийом устроился напротив.
— Что вы хотите знать о князе киевском, сиятельный? — спросил он.
— Всё!
Барон потёр редкую рыжеватую бородку, сморщил хрящеватый нос, задумался.
— Тут такой узел завязался, — протянул он, — что слова и дела одного лишь князя киевского не выпростать из общей путаницы…
— А вы по порядку, милорд, — спокойно ответствовал Сухов. — И учтите, что я совершенно не знаю, что здесь творится. Давно не был. Очень давно…
