Первая комната была пустой, за исключением коврика у двери, пары слегка потрепанных домашних тапочек и маленького, но роскошного персидского коврика посередине.
Гидеон остановился, глядя на коврик. Тот лежал криво, выбиваясь из общей обстановки комнаты.
— Молитвенный коврик, — раздался в гарнитуре уверенный голос Фордиса. — Указывает в сторону Мекки.
— Верно. Так и есть.
Еще одним предметом в комнате оказался открытый Коран, лежащий на специальной резной книжной подставке. Фордис изучил его и заметил, что это было двуязычное издание — на английском и арабском языках — и довольно сильно потрепанное. На многих страницах были выделены некоторые строки.
Было интересно узнать, какие именно цитаты привлекли особое внимание Чолкера. Гидеон взглянул на открытую страницу, и его взгляд сразу же захватил один отмеченный стих:
«Дошел ли до тебя рассказ о Покрывающем (Дне воскресения)?
Одни лица в тот день будут унижены, изнурены и утомлены.
Они будут гореть в Огне жарком.
Их будут поить из источника кипящего».[17]
Он взглянул на Фордиса, который тоже смотрел на книгу и, в конце концов, медленно кивнул, давая понять, что тоже увидел аналогию.
Фордис указал на кухню и направился к ней для более детального изучения. Она была так же зачищена, как и вся остальная квартира, но в ней все предметы по-прежнему находились на своих местах.
— А холодильник открыть мы можем? — спросил Гидеон Фордиса по комму.
— Не спрашивай. Просто посмотри, что там.
Гидеон открыл дверцу. Внутри стоял пакет молока, пакет фиников, остатки пиццы в картонной коробке, сыр, несколько китайских картонных коробочек с едой и еще пара других продуктов. В морозильнике лежали замороженные куски ягненка, мороженое «Ben&Jerry» и пакет с сырым миндалем. Как только Гидеон закрыл дверцу, он заметил календарь, прикрепленный к ней магнитами. Верхнюю половину его украшала фотография Тадж-Махала. На календаре подчерком Чолкера было сделано несколько записей. Гидеон изучал их с интересом, в то время как Фордис подошел к нему сзади.
Гидеон перевернул календарь сначала на месяц назад, затем еще на один. Все листы оказались исписаны загадочными символами.
— Господи, — пробормотал он в комм, пролистав календарь до текущего месяца.
— Видишь?
— Что именно? — спросил агент, глядя на пустой календарь. — Он же чистый.
— Вот именно. Здесь нет ни одной записи. После двадцать первого числа этого месяца пометок нет.
— Что это значит?
— Мы смотрим на ежедневник террориста-смертника.
