— Я прошу вас, Виктор, говорить начистоту.
Русяев смутился, но тотчас оправился.
— Полюбил Игорь. Замужняя она. Танюшка…
В каюте воцарилась напряженная тишина. Грачев дотянулся к столу, взял папиросу, но тут же смял ее и бросил в пепельницу.
— Ну и что теперь? — Он пристально смотрел на старшину.
Русяев пожал плечами. Он и сам не знает — что теперь. Раньше Крылов был спокойным, не горел, как порох, грубости не замечалось. А сейчас ходит злой. И на лейтенанта обиделся.
— Почему? — насторожился Грачев.
— Помните, из каюты выгнали? В тот вечер у него были слезы на глазах.
«Ишь, какой чувствительный, а то, что я переживал за него, это не в счет!» — подумал Грачев и рассказал старшине, как развязно вел себя матрос. Будь старпом рядом, он наверняка посадил бы его на гауптвахту. Говорил лейтенант спокойно, хотя ему стоило большого труда сдержаться. Русяев выслушал не перебивая, потом сказал, что с Крыловым хоть завтра на опасное задание пойдет. Человек он надежный.
— Я вас, старшина, не понимаю.
Русяев оживился:
— В море просто осечка случилась. Вот увидите, матрос придет к вам и покается.
— Ко мне? — Грачев покачал головой. — Нет уж, пусть перед комсомольцами объясняется.
Русяев знал самолюбивый характер Крылова, поэтому стал просить лейтенанта не обсуждать его на собрании.
— Это решение не мое, командира. Надеюсь, вы зададите всему тон?..
Русяев мрачный спустился в кубрик. У рундука возился Игорь. Старшина хмуро бросил:
— Будем тебя обсуждать. Допрыгался… Эх!
Крылов уронил крышку рундука.
— Послушай, это затея лейтенанта? Его! Скажешь, нет? Ну и пусть — чихать я хотел. Нервы, брат, — оружие человека, их беречь надо. Человек без нервов, что гитара без струн. Как говорят ученые, нервные клетки не восстанавливаются. Ты, Витька, моя броневая защита. — Он нагнулся к старшине, тихо добавил: — Ты ничего на вахте не видел. Добро?
— Добро…
— Старик, ну чего ты киснешь? — Игорь Хлопнул друга по плечу. — Скоро к Танюшке приглашу. Ох и окуньца жарит она, пальчики оближешь!..
На комсомольское собрание пришли свободные от дежурства и вахты. Крылов сидел на банке в третьем ряду и усмехался. Он то и дело косился в сторону Грачева, зная, что все это он затеял. Что ж, Игорь готов с ним сразиться. Когда избрали президиум собрания, установили регламент, комсорг Русяев коротко проинформировал моряков о проступке Крылова, а затем дал ему слово. Игорь встал и с напускной веселостью начал:
— Дело, значит, было так. Я чутко слушал эфир. Но вот приходит товарищ лейтенант и говорит — не та волна. Гляжу, верно, не та волна. Кто виноват — судите сами.
