— А фамилии генерала не помнишь? — спросил Северцев.
— Помню, Яблоков.
— Петр Иванович?
— Кажись, он самый.
Северцев остановился и, улыбаясь, сказал:
— Так я его хорошо знаю. Он горный инженер, работал директором Сосновского комбината, я принимал дела у него. Помню, любую свободную минуту он в шахте, потому что сердце у него наше, горняцкое. Яблокова тогда взяли на партийную работу, он был секретарем обкома партии, председателем соседнего совнархоза. Видал, какие коленца выкидывает жизнь!
Степанов с уважением вспоминал московского гостя. Разговаривали они, как ни странно, на горняцком языке и понимали друг друга с полуслова. Интересовался генерал причинами простоя импортного оборудования, его новизной, надежностью, квалификацией обслуживающих рабочих. Потом перевел разговор на приписки в объемах работ, на то, что числилось в отчетах, но не выполнялось в натуре…
Степанов и до сих пор не мог разгадать истинной причины появления на Кварцевом необычного гостя.
— Генерал о приписках у меня выпытывал, — озабоченно рассказывал директор Северцеву. — Конечно, с золотыми концентратами у нас ажур, а вот с заготовкой леса иногда туфту в отчетах показываем: для выполнения валовки.
Северцева такое признание заставило даже внезапно остановиться.
— Разве ты, Виталий Петрович, не читал Указа Президиума Верховного Совета об уголовной ответственности за приписки?
— А ты читаешь планы, которые подписываешь предприятиям? — усмехаясь, спросил Степанов, останавливаясь рядом с Северцевым.
Михаил Васильевич промолчал: он видел, как лицо Виталия Петровича багровело, и знал, что в таком состоянии Степанов теряет над собой контроль и может наговорить лишнего.
Молча подошли они к крупной, на гусеничном ходу, выкрашенной в желтую краску буровой установке. На стенке ее было написано: «Майнинг корпорэйшн». Установка бездействовала. Под стрелой качалась, как труп повешенного, колонковая труба. Степанов толкнул трубу рукой, давая хоть какой-то выход кипевшему в нем возмущению: «Хорош гусь!.. Сам планирует туфту, а потом изображает этакую невинность…»
Северцев примирительным тоном признался:
— Бывает, подмахнешь не читая какую-нибудь канцелярскую муру, а потом самому стыдно становится… — И не удержался: — Но и ты не на высоте!.. Надуешься, как мышь на крупу, смотреть смешно… Ну ладно, — добавил он, — не поминай лихом! Отдам тебе единственный пока в совнархозе новый экскаватор — гигант ЭКГ-8.
— С восьмикубовым ковшом? — с удивлением переспросил Степанов, и когда Северцев утвердительно кивнул головой, лицо директора осветила добрая улыбка.
