На губах играет улыбка. Мэр всё ещё корчится в экстазе, ощупывая своих шлюх. Скоро он вспомнит и о нас с Дафнией, и если мы сейчас сбежим, то он подымет тревогу…
— Стой здесь, маленькая, — говорю я андроиду, и голос мой для неё становится теплее любых солнечных лучей. — Я сделаю всё за нас обеих.
* * *
Город всё ещё пахнет плесенью и загадками.
Только теперь я хожу по нему с улыбкой, пряча её от недоумевающих прохожих под тенью шляпы. Я обхожу свои Десять Улиц, своё имя, свою надежду. Я всё время жду, пока исчезнет Атом и появится Солнце — настоящее, из старых легенд и баек. То самое, которое слепит и которое ярко-жёлтое. Которое — огонь.
Иногда я сворачиваю на Пятнадцатую. Это хорошая улица. Там живут дорогие мне люди. Дорогие — с недавних пор.
Я останавливаюсь у фонаря, прислоняюсь к нему спиной и жду, пока небритый мужчина выбросит мусор в контейнер неподалёку и краешком рта скажет:
— С ней всё хорошо. Кассандра заботится о ней.
— Спасибо тебе, Грегориан. Как ты объяснил нежданное появление дочери?
— Сказал, что имел кое-какой роман до войны. До плена. До стерилизации.
— Вообще-то кастрации, ну да ладно. Она адаптировалась?
— Полностью. Тебя и не вспоминает. Ты хорошо подчистила ей память.
— Ей не нужно меня помнить, — поднимаю глаза к серому небу. Опять сгущаются тучи — будет дождь. — Ей просто нужно дождаться. Она заслужила это больше, чем все мы.
Я отрываюсь от фонаря и ухожу во тьму города.
Ухожу на свои Десять Улиц.
Ухожу с надеждой.
