Мегрэ заплатил за вино и вышел на улицу. С трудом нашел такси и поехал домой.
Следующим утром он сразу поднялся на этаж, занятый судебными следователями, и зашел к Либо.
— Я хочу получить разрешение на обыск. На имя Анжелы Луге. Незамужняя, по профессии массажистка, живет на улице Сент-Андре-дез-Арт.
Секретарь записывал.
— Это значит, что вы приближаетесь к концу?
— Не имею понятия. Признаюсь, что действую слегка вслепую.
— Это племянница старой дамы?
— Точно.
— И одновременно ее наследница? В таком случае это кажется странным.
Мегрэ ожидал такой реакции; каждому это пришло бы в голову: Анжела Луге была уверена, что рано или поздно получит наследство, и скорее рано, принимая во внимание возраст тетки. Зачем ей подвергать себя риску провести остатки дней своих в тюрьме только из-за того, чтобы присвоить деньги, которые и так ей достанутся?
— А впрочем, делайте, как считаете нужным. Желаю успеха.
Без четверти десять Мегрэ оказался на набережной Межесери в сопровождении Лапуэнта, управляющего маленьким черным автомобилем. Крепа на двери не было, не было людей, ни одного зеваки.
Кортеж остановился у тротуара, и два силача пошли за гробом. Не было ни цветов, ни венков. В нескольких окнах зашевелились занавески. Консьержка вышла на порог проститься с покойной.
Старый торговец птицами покинул на минуту мрак своего магазина и немного постоял со своим сыном на улице.
Это было все.
Анжела Луге одна села в черный автомобиль присланный похоронным бюро. В церкви никого не было, кроме двух женщин, ожидающих исповеди. Могло показаться, что всем не терпится закончить — и кюре, и людям из похоронного бюро.
Мегрэ встал в глубине церкви, и Лапуэнт присоединился к нему, как только удалось припарковать машину.
— Даже не грустно, — заметил молодой инспектор.
Это было правдой. Солнце заливало верх церкви. Двери не были закрыты, и в здание проникал уличный шум.
Подняли гроб, который, вероятно, весил немного. Четвертью часа позднее вошли на кладбище Монпарнас и в одной из аллей остановились у плиты из розового мрамора.
— Я вам говорила, что никого не будет, — шепнула массажистка, когда гроб опускали в могилу. И добавила: — Не было времени, чтобы высечь ее имя рядом с именем первого мужа. Каменщики сделают это на будущей неделе.
Она была одета скромно, в черное, что придавало ей еще более строгий вид — гувернантки или директора школы.
— А теперь, — шепнул Мегрэ, — поедем к вам.
— Мы?
— Да, мы.
— Чего еще вы от меня хотите?
