Пейсон шагнул на первую ступеньку, и тут же, как по команде, защелкали затворы дюжины фотоаппаратов. Синие зарницы вспышек едва не ослепили адвоката, полдюжины микрофонов почти уткнулись ему в лицо.
— Мистер Пейсон, как вы восприняли произошедшую трагедию?
— Миссис Абердин и мисс Дрит находились в доме по вашему приглашению?
— Сколько лет Стелла Дрит проработала с вами, мистер Пейсон?
— Миссис Абердин была вашей клиенткой, советник?
— Что вы испытали, узнав, какая драма разыгралась в вашем доме?
Адвокат поднял руку, и хор голосов мгновенно смолк. Репортеры затаили дыхание в ожидании слов, готовых сорваться с губ убитого горем адвоката. Их постигло разочарование.
— Комментариев не будет! — объявил Пейсон и, не обращая внимания на недовольный ропот толпы и отдельные протестующие возгласы, начал протискиваться к своей машине.
По дороге в город, чтобы отогнать стоящее перед глазами кровавое виденье, адвокат заставлял себя думать о делах, ждущих его в конторе. Но мысли не слушались, самовольно возвращаясь к миссис Абердин. После поездки в Сан-Феличано Пейсон убедился, что его первое впечатление о клиентке и ее браке было верным.
— Вы не представляете, какой цветущей юной красавицей была Лора, когда выходила замуж за Квентина! — вспоминала Сара Гудмен. — За эти два года она высохла, как щепка, и постарела на десять лет. Я уже давно заметила, что с ней творится что-то неладное, но сначала не придавала этому значения знаете, некоторые женщины ужасно дурнеют, когда забеременеют. Но время шло, Лора все чахла, а других признаков грядущего материнства не проявлялось. Тогда я всерьез обеспокоилась, не больна ли она. И даже позволила себе дерзость поговорить с Квентином. Он настоял, чтобы жена обратилась к доктору, но тот ничего не нашел. Назначил какие-то витамины, ванны — в общем, всю эту якобы укрепляющую дребедень, которую назначают врачи, когда не могут поставить диагноз…
— Нет, насколько мне известно, Лора никогда не ссорилась с мужем. Квентин относился к тому типу людей, с кем невозможно поссориться. Они для этого чересчур добродушны, чересчур толстокожи, чересчур уверены в собственной правоте, — объяснила Анна Галлуэй. — Нужно дойти до полного отчаяния, чтобы наброситься на такого человека с упреками. Пока вы владеете собой, вам это даже в голову не придет — зачем понапрасну тратить нервы? Пробить такую броню не удастся.
— Лора всегда казалась мне человеком чрезвычайно тонкой душевной организации, — поделилась своим впечатлением Вера Линдер. — Когда Квентин делал ей какое-нибудь замечание — в своей обычной покровительственно снисходительной манере, — она бледнела и напрягалась так, что дрожали сухожилия на шее. Но при этом ласково улыбалась мужу. Да, самообладания ей не занимать.
