— Георгий?
— Все верно, мы с Васей драили фужеры и рюмки, Катя носила салаты. Незадолго до вашего прихода я пошел к Лильке в комнату взглянуть на магнитофон. Там отошел контакт, я его быстренько припаял. Когда закончил, Эмма велела садиться за стол. Все уже были здесь.
— Значит, когда ты уходил из гостиной, здесь оставались только Катя и Василий?
— Нет, только Вася. Катя была на кухне.
— Неужели все-таки Вася? — то ли удивилась, то ли обрадовалась Ксюша.
— Вряд ли. — Фима покачал головой. — Откуда бы он взял лед? Ведь не принес же с собой! В комнате все растаяло бы прежде времени, а лазить в чужую морозилку на глазах у Эммы и Кати ему было не с руки.
— А лоджия?
— Слишком маленький минус на улице. А у соленой воды температура замерзания ниже, чем у пресной.
— Значит, не Вася, — подытожил я. — Тогда лед в вазу загрузили, когда парень ушел встречать вас с Ксюшей и Анну Елисеевну. Получается, что возможность была всего у троих: у меня, у Кати и у Эммы.
— А Илья Сергеевич? — напомнила Ксюша.
— Крайне маловероятно. Чтобы попасть на кухню или в гостиную, ему пришлось бы пройти через холл. Было бы странно, если бы никто из вас четверых его не заметил.
— Гоша, а почему тебе вдруг пришло в голову чинить магнитофон? — спросил Фима. — Откуда ты вообще узнал, что он сломан?
— Лилька сказала. Я обещал посмотреть после того как соберем столы, но забыл…
— И кто же тебе напомнил? — с нажимом спросила Анна Елисеевна, заметив, что я осекся.
Я собирался соврать, но заминка вышла слишком уж красноречивой.
— Эмма… — выдохнула Ксюша.
— Послушайте, это смешно! — взорвался я. — Эмма по образованию филолог. Всю техническую работу по дому делаем мы с Фимой. Как бы она до такого — я кивнул на розетку — додумалась?
— У Эммы светлая голова и умные руки, — тихо сказал Фима. — Через ее корректуру прошли сотни учебников, справочников и энциклопедий.
Я сжал кулаки, с трудом сдержавшись, чтобы не вцепиться иуде в горло.
— Она этого не делала.
— Тогда кто?
— Я.
— А. Молодец. Мотив-то придумал?
Я все-таки не удержался и бросился на Фиму, но Ксюшин визг быстро остудил мой порыв. От ощущения собственного бессилия хотелось плакать. Я закрыл глаза. В комнате повисла гнетущая тишина.
— Анна Елисеевна, — заговорил вдруг Фима как-то особенно веско. — Припомните, пожалуйста… это очень важно. В течение пяти минут после того как погас свет, и до того как его включили, кто-нибудь проходил у вас за спиной?
Старушка честно задумалась, потом покачала головой.
