– Ты помнишь план, который мы обсуждали вчера утром?
– Это после того, как она не вызвала ментов? Помню.
– Очень хорошо. Подключи еще пару ребят, проинструктируй их, и вечером приступайте. Только не перестарайтесь! Девка нужна мне живой и дееспособной.
Валентина сбежала со ступенек трактира и повернула налево. Первый отрезок пути к дому ее почти не пугал: на шоссе даже ночью оживленное движение, да и метро пока работало, исправно исторгая из чрева города группки припозднившихся пассажиров. Настоящий страх поджидал двумя кварталами дальше – на узкой, скудно освещенной улочке, ведущей мимо пустой школы и детского сада к веренице домов-башен, отделенных друг от друга черными джунглями кустов и гаражей. После башен нужно было свернуть в аллею, высаженную вдоль длинного пруда, но в аллее стояли скамьи, на которых допоздна тусовалась молодежь, там идти было не так страшно. Потом начинались непредсказуемые дворы домов, заселенных в основном гегемонами. В этих дворах можно столкнуться с чем угодно: с полным безлюдием, с одинокими подвыпившими приставалами, с бесчувственными телами, с шумной гулянкой или пьяной дракой.
Но ни до дворов, ни до аллеи Валентина не добралась. Когда она проходила мимо школы, из кустов у забора, оставшихся за ее спиной, выскочили две темные фигуры. В следующую секунду рот девушки зажала рука в черной перчатке. Мужской голос тихо предложил ей двигаться к стоящей впереди машине, болезненный тычок в позвоночник убедительно подтвердил приглашение. Но Валя, вместо того, чтобы подчиниться, неожиданно обмякла в руках похитителя. Мужик энергично выругался, но вынужден был подхватить оседающее тело.
– Чего стоишь столбом? Помогай! – рыкнул он сообщнику.
Вдвоем похитители споро дотащили Валю до темно-синего опеля с тонированными стеклами и втолкнули в салон, на заднее сиденье. Первый открыл переднюю дверцу, второй еще двигал девушку, освобождая место для себя, когда обоих ослепил свет невесть откуда взявшегося прожектора и оглушил усиленный матюгальником вопль:
– Стоять!!! Милиция! Руки на крышу машины!
Скажи кто-нибудь Мыльнику сутки назад, что он когда-нибудь так обрадуется встрече с боссом, он не поверил бы. Но сутки назад Мыльник был еще свободным гражданином, не знакомым с гуманными методами задержания российских преступников и прелестями милицейских «обезьянников», сутки назад над ним еще не висело обвинение в организации похищения. Теперь же, обогащенный новым жизненным опытом, великий комбинатор испытывал безмерную и невыразимую благодарность к человеку, потрудившемуся вытащить его из кутузки, несмотря на все неприятности, которые означенный комбинатор ему доставил.
