– Ну что, Крепп? – спросил старший инспектор.
– Это кладбище рук мне всю плешь проело, – буркнул эксперт. – Мы все еще искали на них какие-нибудь полезные отпечатки, когда раздался ваш звонок.
Горан знал, что снимать отпечатки с человеческой кожи труднее всего из-за возможного заражения и потожировых выделений, а в данном случае – из-за разложения тканей на конечности трупа.
– И парами йода обрабатывал, и специальным инструментом, и даже с помощью электронографии.
– Это что такое? – поинтересовался криминолог.
– Самый современный метод снятия отпечатков с кожи – радиография электронного излучения. Этот сволочной Альберт работает практически без отпечатков.
Мила про себя отметила, что Крепп – единственный, кто не перестал называть убийцу этим именем; остальные уже переключились на Александра Бермана.
– А здесь что, Крепп? – нетерпеливо спросил Рош, которому надоело слушать про то, что ему было без надобности.
Эксперт стянул перчатки и, не поднимая глаз, начал рассказывать о проделанной работе:
– Мы использовали нингидрин, но он не дает чистого эффекта при лазерном воздействии, поэтому я подмешал хлорид цинка. Мы сняли несколько серий отпечатков с обоев возле выключателя и с пористой ткани на столе. С компьютером сложнее: отпечатки накладываются друг на друга, тут нужен цианистый акрилат, а клавиатуру придется поместить в барокамеру и…
– После, – нетерпеливо прервал его Рош. – Нет у нас времени добывать клавиатуру на замену, а компьютер надо исследовать сейчас. Так что, все отпечатки принадлежат одному человеку?
– Да, Александру Берману.
Потрясены были все, кроме одного – того, кто уже знал ответ. Знал с того момента, когда они вступили в этот полуподвал.
– Иными словами, не было никакой Присциллы, – заключил Гавила.
При этом он не смотрел на Милу, и это задевало ее самолюбие.
– Еще одно… – продолжил свой доклад Крепп. – Кожаное кресло.
– Что? – спросила Мила, вынырнув из тишины.
Крепп взглянул на нее так, как смотрят на кого-то, прежде не замеченного. Потом обнаружил, что у нее забинтованы руки, и удивленно приподнял бровь. Мила невольно подумала, что такому чудаку не стоило смотреть на нее подобным образом, но она выдержала взгляд, не смутившись.
– На кресле отпечатков нет.
– Что в этом странного? – спросила Мила.
– Не знаю, – пожал плечами Крепп. – Просто везде есть, а на кресле нет.
– Ну и что? – вмешался Рош. – На всем остальном есть, нам этого довольно, чтобы обвинить его, ведь так? И если хотите знать, мне этот тип нравится все меньше.
