— Неужели это было на самом деле? — спрашивает малютка Петер, и отец отвечает:
— Да, все это было на самом деле. Когда я снова пришел в себя, английские военные корреспонденты исчезли, но камера лежала рядом со мной.
— А что случилось с английскими корреспондентами? — спрашивает малютка Петер.
— Вероятно, — произносит голос отца, — их отправили в ближайший концлагерь.
— Я сидел в самолете вместе со штрафниками из СС. Сидел в самолете и держал в руке запечатанный конверт с точным описанием моего задания. Согласно приказу, я вскрыл его ровно через пять минут после взлета и узнал, что меня ожидает: мне предстояло написать репортаж об аресте Тито. Меня успокаивали, говоря, что парашют раскроется автоматически, и угостили шнапсом.
И вот я уже у открытого люка, в лицо мне ударил ветер, я получил пинок под зад и повалился вниз. Подо мной эскадрилья пикирующих бомбардировщиков РАЗНЕСЛА это местечко В КЛОЧЬЯ. И все-таки, не успел раскрыться мой парашют, как снизу в меня начали стрелять.
Я начал записывать свои впечатления на магнитофон и представил заметку в газете под заголовком «ЕГО ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА». Как ни странно, я достиг кукурузного поля более или менее живым. Согласно инструкции, после приземления полагалось незамедлительно отстегнуть парашют и атаковать неприятеля. «В задачу соединения, — произнес я в микрофон, — входило ВЗЯТЬ ПАРТИЗАНСКОЕ ЛОГОВО ШТУРМОМ, НЕ БРАТЬ ПЛЕННЫХ, НИКОГО НЕ ЩАДИТЬ. А как СС выполняли подобные задачи, вам, я думаю, подробно объяснять не надо».
И вот я описывал это пекло в своей фирменной манере. Внезапно я заметил каких-то двоих типов с магнитофонами, жавшихся к стене полуразрушенного дома. «Glad to see you»,[35] — сказал один, рыжеватый блондин с усами, и опустил микрофон. А другой, похожий на бульдога толстяк в очках, добавил: «We know your father».[36]
А потом мы притаились за кладбищенской стеной, высокий англичанин похлопал меня по плечу и сказал: «Well, go on, this is a good story!»[37] И я пополз по-пластунски и залег прямо за пулеметным гнездом, чтобы наблюдать за гибелью десантников во всех подробностях. И действительно, все получилось превосходно: репортаж вышел на удивление реалистичным. Потом раздался очередной выстрел, и кто-то произнес у меня над ухом: «А теперь чертов партизан уточнил расстояние до цели».
«Дорогой папа, — писал я, — я не хочу стать таким, как ты. Я не хочу быть таким, каким был ты, хотя я тебя понимаю. Смотришь на другого, и видишь в нем себя, — может, и так, но, надеюсь, мы не обязаны быть похожи как две капли воды. Я не хочу идти по твоим стопам, понимаешь, не хочу брать твою жизнь за образец и продолжать начатое тобой.
