— Нет, нет, — пробормотал он и попытался покачать головой, — в больницу я больше не хочу.
Я не знал, что на это ответить, и сел в кресло у него в ногах. Отсюда тело его выглядело совсем съежившимся, подбородок и кадык беспомощно выделялись на фоне белой подушки. Кошка нервничала, я не мог ее успокоить, даже осторожно и бережно поглаживая.
— А ты зачем приехал-то? — в конце концов спросил отец, и я ответил, что мне, мол, позвонила мама. — Нет-нет, — возразил он, и на сей раз ему удалось покачать головой. — Не ждите, больше не поеду.
Я услышал, как к дому подъехала машина, и, отодвинув занавеску, выглянул из окна. Внизу остановилась карета неотложной помощи, из нее вышли двое и направились к воротам нашего дома.
Облик врача на несколько секунд отца взбодрил: она оказалась молоденькой высокой блондинкой.
— Я хотел бы умереть с тарелкой свиной рульки и бокалом вина в руке. Как вы думаете, я это еще потяну? Ну, или вместе с вами, госпожа доктор, вскрыв вены, в ванне!
Врачиха засмеялась и стала внимательно рассматривать его ногти.
Она закатала левый рукав его пижамы и потянулась за шприцем, который уже держал наготове санитар.
— Вены у него ни к черту, — возмутилась она, — а еще делает мне авансы! А если я соглашусь, что, по-вашему, скажет мой муж? Да он вас поднимет со смертного одра и отлупит как следует.
Игла вонзилась отцу в руку, и он дернулся. Потом его снова вырвало, прямо на белый халат врачихи.
— Ничего страшного, — сказала она, — полежите спокойно, не двигайтесь, вам станет легче.
На полу тоже была кровь — со сгустками, похожими на нераспустившиеся почки деревьев.
И тут отец задрожал всем телом, хотя явно сдерживался, как мог. Санитар приготовил еще один шприц, врач помогла больному перевернуться на живот. Она спустила с него пижамные штаны, снова воткнула иглу, и на этот раз он даже не вздрогнул, словно ничего не почувствовал.
— В машину, — велела докторша санитару, — иначе мы не довезем его до больницы.
Санитары скорой поставили носилки в прихожей и подняли отца с постели, очевидно, пораженные его комариным весом. Лежа на носилках, он поискал глазами мать и сестру. Я надел куртку и сунул в карман результаты его последних анализов.
— Позвоню, — сказал я маме, — как только что-нибудь станет известно.
Следующие несколько минут я видел происходящее глазами отца. Санитары понесли его вниз по лестнице, все закружилось, лица соседей выглядывали из-за дверей. Их лица то приближались, то удалялись. А еще лица санитаров, а еще мое лицо — все моталось, шаталось и колебалось, смазывалось и расплывалось.
