К колодцу подошла самарянка.
— Дай напиться, женщина.
— Ох, мало воды в этом колодце, — пожаловалась самарянка, — на, возьми немного.
— Спасибо тебе. Но как бы много не было сей воды — никогда ты не сможешь ею напиться.
Улыбнулась женщина непонятным речам:
— Как имя твое, путник?
— Что тебе мое имя? Не спрашивай, ты сама постигнешь имя мое, когда я укажу тебе источник воды живой. Припади к нему и утоли жажду навечно!
— Где же он?
— В вере истинной.
— Но мы верим в иудейского Бога.
— Вы, самаряне, извратили веру и покинула вода ваши колодцы. Подойди ко мне! Иисус положил руку на голову женщине. — Только истинная вера в Предвечного спасет тебя и твой народ.
— Да, Господи! — прошептала самарянка (зрачки ее закатились под веки).-Помоги сыну моему!
— Хорошо, пошли.
Они поднялись на гору. На большом плато паслось стадо свиней. На камне сидел пастушок, странен был его лик: у юного тела — изъеденное морщинами и язвами лицо старика. Невыносимая вонь распространялась от пастушка повсюду.
— Ха! Ты пришел ко мне, — прокаркала мерзкая харя Иисусу, — проси, что тебе надобно.
— Скажи имя свое, — от тихих, но властных слов бродяги судорога скорчила бесноватую морду.
— Получи! — желтый густой плевок-блевотина потек по лицу Иисуса.
— ИМЯ?! — не оттирая лица поднял Иисус правую руку; упало, скорчилось тело пастушка.
— Нас много, имя нам — Легион, — прохрипело с земли, — помилуй нас, Господи, отпусти…
— Идите!
Что-то странное сотворилось с мирным стадом. Заорали свиньи дикими человечьими голосами, закатались по земле на спинах, начали бить друг друга копытами и рвать клыками, понеслись в безумстве к обрыву и сверзлись с горы.
Пастушок с юным чистым лицом и его старая мать встали на колени:
— Как нам отблагодарить тебя, Господин?
— Веруйте во всемогущество Отца нашего Небесного, — благословил их Иисус…
Прекрасен обширен и дик заволжский лес ярыми летними днями! Идешь ли огромными полянами, распаханными под огороды, или разросшимся кустарником, минуешь ли березовые рощицы или перебираешься через проложенную прямо по земле теплотрассу, — все чудится: выйдет сейчас на тропинку снежный (то бищь — лесной) человек, или леший, как звали этого гуманоида на Руси, или в более древние времена — дивом.
Вот станет этакий гигант-див посередь тропинки, поведет умным глазом и, если нет у тебя съестного — сгинешь, пропадешь. Но вместо лешего выходили на тропинку маньяки, трахали молоденьких студенток булыжником по голове и уволакивали на мягкую травку… Страшные сказки творятся ныне на святой Руси…
