— Наденьте бахилы, — велел он.
— Сколько? — спросила я, вытаскивая кошелек.
— Я не продаю тапки, — мрачно ответил парень.
— И где их взять? — пытаясь подавить закипающее раздражение, поинтересовалась я.
— У ворот, — раздалось в ответ.
— Где? — ужаснулась я.
— На центральном входе, — уточнил охранник.
— Нужно идти назад почти километр за бахилами? Но почему их нет у вас? — закричала я.
— Не шумите, тетя, — зевнул юноша, — здесь свой порядок. Все знают: если идешь в корпуса, купи у входа бахилы.
— Я пришла первый раз!
— И чего?
— Мне никто не сказал, что одноразовые тапки надо брать черт-те где!
— Не ругайтесь! Все равно не пущу, — уперся молодой человек, — тут больница! Стерильность! А будете кричать, главврачу сообщат, и вы ваще сюда никогда не попадете!
Я растерялась, потом отошла в сторону, где маячил газетный киоск, и чуть не заплакала. Переться назад по лужам, держа в руках туго набитые сумки, было выше моих сил.
— Девушка, — тихо окликнула меня продавщица, — вам бахилки надо?
— Да, — кивнула я.
— Сто рублей!
— Простите? — не поняла я.
Она прищурилась.
— Стольничек давайте, получите мешки на лапы.
— Бахилам красная цена десятка, — вздохнула я.
— Хозяин барин, — улыбнулась торговка, — валите на главную проходную, там за пятерку возьмете. Ой, какой ливень на улице начался! Прямо хлещет. Ну что за декабрь! Ни снега, ни мороза. А вы, вижу, елочку с собой притащили?
Я открыла сумку и протянула предприимчивой бабе розовую купюру:
— Держите.
Она нагнулась под прилавок, вытащила два ярко-оранжевых пакета и протянула мне.
— Вот.
— Это что? — изумилась я.
— Всовывайте туда ноги, ручки завяжите вокруг щиколотки и ступайте смело, — затараторила баба, — бахилы те, что на проходной, дрянь, сразу рвутся, а мешочки крепкие, хоть весь день в них ходи — не треснут.
— Меня пустят в отделение в такой обуви?
— Конечно, — сказала киоскерша, — главное, чтобы уличные ботинки прикрыть, верно, Коль?
Охранник кивнул:
— Точно!
Мне сразу стала ясна суть нехитрого бизнеса. Мало кому захочется бежать назад за пятирублевыми голубыми бахилами, вот секьюрити с газетчицей и пользуются этим; наверное, в конце дня они делят выручку.
Осторожно ступая ногами в оранжевых пакетах, я дотопала до лифта, поднялась на пятый этаж и вошла в палату к своей подруге Лене Фоминой.
— Привет, — зашептала Ленка, — ставь сумки на подоконник. Книжки принесла?
— Ага, — кивнула я, — а еще прихватила елочку, искусственную, сейчас нарядим.
— Тише, — одернула меня Фомина, — баба Таня спит.
