Он не мог вспомнить то время, когда освященная броня не была его частью. Он лично трудился над спиралями узора покрывавшего его авто-редуктивные пластины брони, кропотливо вырезал слова благословенного Лоргара на усиленную броню своих предплечий и выгравировал слова самих богов на тяжелых наплечниках. Левый он украсил рельефом святого Латрос Сакрума, символа легиона Несуших Слово. Сделанная из бронзы стилизованная эмблема горящей головы рогатого демона воплощала все то, за что боролись Буриас и его братья, во что они верили, и во имя чего убивали.
Он снял шлем перед грядущей проповедью. На его злобном, смертельно бледном лице не было шрамов, что было редкостью для такого опытного воина, как он, и его окружала грива длинных масляно черных волос.
С каждым шагом, толстый конец иконы, которую Буриас нес в левой руке, ударялся в отполированный и покрытый черным прожилками пол, порождая резкое эхо.
Икона была водружена на широкий посох из черного железа, покрытый шипами. Он был почти трехметровой высоты, даже выше самого Буриаса, и его древко обвивали тяжелые бронзовые петли, покрытые орнаментом. На них были выгравированы литании и цитаты из священных посланий примарха-демона Лоргара. Его венчала черная, отполированная до блеска восьмиконечная звезда, лучи которой оканчивались острыми шипами и колючками. В ее центре было выгравировано изображение благословенного Латрос Сакрума.
Буриас гордился тем, что получил честь становления Несущим Икону. Его привилегией было вести Первого Послушника Мардука и Темного Апостола Ярулека к их ритуальным позициям перед церемониями жертвоприношений и молитв. Он уже много лет исполнял эту священную обязанность, заслужив огромное уважение своих боевых братьев.
Он помедлил, прежде чем начать подъем по огромной винтовой лестнице. Она была достаточно широка, чтобы по ней могли пройти плечом к плечу двадцать космодесантников, а ее витую балюстраду покрывал отлитый из бронзы затейливый орнамент, созданный неизвестным ремесленником бессчетные века назад. Две грозные статуи извивающихся демонов пристально взирали на тех, кто хотел подняться по лестнице, словно готовясь повергнуть недостойных сердцем.
Высоко подняв голову, Буриас начал долгий подъем. Эхо его шагов по холодному камню долетало до сводчатого потолка, находившегося в сотнях метров. Вокруг струились звуки призрачных песнопений, издаваемых десятками сервиторов-евнухов, навеки заточенных в скрытых кафедрах и бесконечно поющих гимн благословенному Лоргару.
