Однако в прихожей его ждал неприятный сюрприз. Только тут, попытавшись покинуть квартиру, он обнаружил, что замурован: выход на лестничную площадку закрывала снаружи глухая бетонная плита. Упавшая почти отвесно, она плотно прилегала к дверному проему, и только внизу, у самого пола, между ней и дверным косяком оставалась узкая щель, в которую едва можно было просунуть ладонь.
Не сразу догадавшись, что к чему, Иосиф с минуту растерянно осматривал и ощупывал плиту, даже приложил к ее поверхности ухо. Плита была холодная, щербатая, посеченная осколками от снаряда, внизу, в левом углу, было оттиснуто ромбовидное заводское клеймо. Лишь вспомнив о недавнем обстреле, он сообразил, в чем дело, и оторопел. Еще больше не по себе ему стало, когда он попробовал сдвинуть плиту с места. Уперевшись ногами в пол, Иосиф изо всех сил навалился на нее плечом, но, весившая по меньшей мере тонну, та даже не шелохнулась. Такой же безуспешной оказалась попытка толкнуть ее с разбега — издав в ответ лишь глухой, непроницаемый звук, преграда осталась неподвижной. В замешательстве Иосиф вернулся в комнату и снова выглянул наружу. Но высота была слишком рискованной для прыжка, и на этот путь рассчитывать не приходилось.
На минуту Иосифа охватило ощущение полной растерянности. Он был один, в сотне метров от позиций врага, за окном тлел охваченный войной город. Для своих он уже числился в списке убитых, и ждать помощи было не от кого. Попытка же высунуться из окна и дать о себе знать могла стоить ему снайперской пули. Надежда оставалась только на то, что вскоре немцы предпримут новую попытку отбить у русских квартал и вызволят его отсюда. Но русские могли сделать это раньше, и тогда плена Иосифу было не избежать. А плен, как и все неизвестное, пугал. Снаружи тем временем сгущались купоросные сумерки, из разбитого окна потянуло сыростью и прохладой.
Не теряя надежды все–таки сдвинуть с места злополучную плиту, он решил использовать что–нибудь в качестве рычага. Для этого могла сгодиться винтовка, но только сейчас, поискав ее взглядом на полу, он, сокрушаясь, припомнил, что потерял ее еще там, в темноте подъезда, когда споткнулся о груду битого кирпича. По иронии судьбы, всегда бесполезная в его руках — стрелком Иосиф был неважным, — она исчезла именно сейчас, когда могла принести хоть какую–нибудь пользу. Рассчитывать, таким образом, оставалось только на то, что предлагала пленившая его квартира.
