– А мне нравится ветчина. Еще можно мороженого и каких-нибудь фруктов. Желательно сочных и экзотических.
– Неплохо бы.
Я выбралась на берег и, не обращая внимания на вымокшее до нитки платье, улеглась на траву рядом с южанкой.
– Если переживем эту авантюру с серийными убийцами и тринадцатым резервом, - она весело взглянула на меня, – то я закачу такую вечеринку. Весь Нерон узнает!
– Меня пригласишь?
– Ты, рыжуха, будешь самым почетным гостем!
Я удержала на губах улыбку. Даже если мы все это переживем,то меня ждет Обитель. Никакой свободы на ближайшие пятьдесят с лишним лет.
Не знаю, почему так сложилось, но у меня никогда не было подруг. В детстве я часто меняла школы. То одно место, то другое... Ни в одном районе мы не задерживались надолго, а завязать крепкую дружбу за два месяца невозможно. Когда в жизни матери появился Ричард, меня перевели в высшую школу визуальных искусств. Друзья? Надо мной издевались все одноклассники, потому что дети с первыми резервами не могут принять в свою компанию недомагичку с тринадцатым. Конечно, поступив в академию все могло бы измениться… но либо я не хотела, либо у меня просто не хватало времени на дружбу и знакомства. Днем на учебу, вечером на работу, ночью рисовать визуализации для продажи на рынке. Я так старалась накопить штерги на эту чертову квартиру, чтобы забрать мать и обезопасить себя от Ρичарда, что шла к этой цели напролом, забросив свою личную жизнь в далекие – предалекие дебри. На последнем курсе академии жизнь начала налаживаться: бабушка пообещала помочь с деньгами, я в совершенстве овладела визуализацией и присмотрела ипотеку для студентов Нерона. Но друзья… нет. Иногда ходила на свидания, редко,и то ради того, чтобы не умереть от одиночества – приходилось брать волю в кулак и выбираться из своего кокона дел. Правда, ни с кем не заходило дальше парочки свиданий. А единственную свою подругу обрела в Обители. Еще в самый первый день она посоветовала мне бежать и опасаться Йонаса. Я, конечно же, послушала и стояла посреди зала как вкопанная, в то время как заключенные в ужасе разбегались по углам, спасая свои обреченные жизни. И Йонас… Ненавижу его. Пoсле Ричарда этот человек доставил мне столько боли, что за считанныe месяцы заключения я выплакала все слезы, на которые только способна женщина. Но в то же время не передать словами, как я ему благодарна. Ужасные чувства, противоречивые и сложные. От них голова раскалывается.
