Берта Кирчер чувствовала, что только эта женщина может спасти ее и наверняка избавит от ненавистных ухаживаний, если удастся ей сообщить о планах похотливого Усанга. Ко как кто сделать? Оставленная одна вдали от глаз своих захватчиков, впервые после предшествующих ночей строгого наблюдения, девушка немедленно воспользовалась преимуществом своего положения — она решила убедиться в том, что бумаги, взятые ею с тела гауптмана Фрица Шнайдера, все еще были благополучно зашиты в ее нижнем белье.
Увы! Какую ценность они могут представлять для ее любимой родины? Но привычка и преданность были так сильны в ней, что она все еще цеплялась за надежду улучить возможность и передать маленький пакет своему начальству.
Туземцы, казалось, забыли о ее существовании. Никто не подходил близко к хижине, чтобы принести пленнице хотя бы пищу. Она могла слышать, как негры в конце деревни смеялись и кричали, и знала, что они пируют, обжираясь и напиваясь местным крепким пивом. Эти крики лишь усиливали ее опасения. Быть пленницей в туземной деревне в самом центре неисследованного района Центральной Африки! Белая женщина одна среди шайки пьяных негров! Ее пугали даже мысли об этом, и все же, несмотря ни на что, в сердце теплилась надежда, что они действительно о ней забыли, и вдобавок до этого дня к ней никто не приставал. Может, впоследствии они настолько напьются крепким пивом, что станут неопасными?
Наступила темнота. Никто не шел в хижину, где томилась в неизвестности Берта Кирчер. Девушка подумала: время идет, а она прозябает в бездействии. А что если самой отважиться на поиски Нарату, подруги Усанги, ведь Усанга мог забыть, что обещал навестить пленницу. Берта осторожно выскользнула из хижины. Никого поблизости не оказалось.
Выйдя наружу и оглядевшись, она направилась в ту часть деревни, где пирующие веселились, отплясывая вокруг костра. Подойдя ближе, увидела деревенских жителей и гостей, расположившихся широким кругом около огня. Перед ними полдесятка обнаженных воинов прыгали, склонялись и топали танцуя. Горшки с едой и тыквенные фляги с пивом шли по кругу. Грязными руками хозяева и гости залезали прямо в горшки и выхватывали куски мяса, поглощая их с такой жадностью, что можно было подумать, будто это сборище голодало уже давным-давно.
Сосуды из выдолбленных тыкв они так прижимали к губам, пока пиво не начинало стекать по подбородкам. Флягу тут же выхватывали жадные и нетерпеливые соседи. Пиво начинало заметно действовать. Появились первые признаки развязности и неумеренной болтливости.
