За исключением обнаруженного им прохода из пещеры, другого входа в ущелье не было, каменный колодец был примерно в сто футов длиной и около пятидесяти шириной и, по всей вероятности, защищен наглухо от внешнего мира гранитными скалами, не пропускавшими воду за долгие годы его существования. Тонкая струйка с громадной снежной шапки Килиманджаро стекала по краю стены у входа в пещеру, образуя крохотную лужицу у подножия скалы, откуда небольшой ручеек сбегал в туннель и исчезал где-то в узком ущелье.
Единственное большое дерево выросло в центре узкого м глубокого каменного колодца. Пучки жесткой травы торчали то тут, то там среди камней, устилающих дно этого ущелья. Множество костей крупных животных валялось вокруг, среди них Тарзан заметил несколько человеческих черепов. Он поднял брови.
— Людоед! — пробормотал человек-обезьяна.— И видно по всему, что он побывал здесь сегодня ночью. Тарзан займет логово людоеда, а Нума может выть и бесноваться снаружи.
Человек-обезьяна прошел в узкое углубление ущелья, осмотрев все вокруг, и стоял теперь около дерева, довольный тем, что туннель был сухим и надежным убежищем на ночь. Он повернулся, чтобы продолжать свой путь к расщелине, служившей выходом, чтобы заложить этот единственный путь в убежище камнями на случай возвращения Нумы, но только успел подумать об этом, как до его тонкого слуха донесся шорох. Этот шорох заставил его замереть, устремив острый взгляд на жерло туннеля.
Через мгновение голова огромного льва с пышной черной гривой показалась в отверстии. Желто-зеленые глаза свирепо оглядывали все вокруг, они не мигая уставились прямо на неподвижную фигуру Тармангани, и из широкой груди хищника исторгся густой рык, верхняя губа приподнялась, обнажив мощные клыки.
— Ах ты, брат Данго-гиены! — закричал Тарзан, разгневавшись на то, что Нума возвратился так не вовремя, тем самым нарушив его замыслы хорошенько выспаться в сухой пещере этой ночью.— Я Тарзан-обезьяна, Владыка Джунглей! Сегодня я буду спать в твоей берлоге! Убирайся!
Но Нума не уходил. Вместо этого он взревел и продвинулся на несколько шагов по направлению к Тарзану. Человек-обезьяна поднял камень и бросил его в рычащую морду.
Никто никогда не может быть уверен в поступках льва. Он может поджать хвост и убежать при первой же попытке нападения на него. Так в свое время Тарзану удавалось запугивать многих из них. Но сейчас этот номер не прошел. Камень угодил в морду Нумы, в самое чувствительное для зверей кошачьей породы место — в нос, но вместо того, чтобы заставить зверя бежать, удар вызвал в нем дикую ярость.
