Первым прервал молчание профессор:
— Я глубоко огорчен, м-р Филандер, что вы проявили такое отсутствие мужества и смелости в присутствии одного из низших существ и вашей необычайной робостью заставили меня догонять вас и принять такое несоответствующее моему достоинству положение. Но возвращаюсь к нашей теме… Как я говорил, м-р Филандер, когда вы прервали меня, мавры…
— Профессор Архимед Кв. Портер! — перебил м-р Филандер ледяным тоном. — Настает время, когда терпение уже становится преступлением, а желание оскорбить облекается в мантию добродетели. Вы обвиняете меня в трусости. Вы намекаете, будто вы бежали только для того, чтобы догнать меня, а не для того, чтобы спастись от когтей льва. Берегитесь, профессор Архимед Кв. Портер! Я человек, впавший в отчаяние. Даже червяк, и тот, раздраженный долгим терпеливым страданием, поднимает свою голову.
— Тише, тише, м-р Филандер, — удерживал его профессор, — вы забываетесь.
— Я пока еще не забываюсь, профессор Архимед Кв. Портер, но, верьте мне, милостивый государь, я почти готов забыть ваше высокое положение в мире науки и ваши седые волосы!
Профессор несколько минут сидел молча, и темнота скрыла грозное выражение, появившееся на его морщинистом лице. И вот он заговорил:
— Послушайте, Скиппи Филандер, — сказал он воинственным тоном, — если вы ищете драки, то снимите свой сюртук и спуститесь на землю, и я пробью вам голову, как сделал это шестьдесят лет тому назад в переулке за гумном Норка Эванса.
— Арк! — воскликнул удивленный м-р Филандер. — Господи, как мило то, что вы говорите! Когда вы человечны, Арк, я люблю вас всем сердцем; но иногда мне кажется, что за последние двадцать лет вы забыли, что значит быть человечным.
Профессор протянул худую старческую руку, пока в темноте она не нащупала плечо своего друга.
— Простите, меня, Скиппи! — сказал он мягко. — Это было не совсем двадцать лет тому назад, и одному богу известно как усиленно я старался быть человечным ради Джэн.
Другая старая рука протянулась со стороны м-ра Филандера, и пожала ту, которая лежала на его спине, и ничего не могло лучше передать вести одного сердца к другому.
Они молчали в продолжение нескольких минут. Лев под ними нервно шагал взад и вперед. Третье существо на дереве было скрыто густой тенью ствола. Оно тоже молчало, неподвижное, как резное изображение.
— Вы подняли меня на дерево как раз вовремя, — сказал, наконец, профессор. — Мне надо поблагодарить вас. Вы спасли мне жизнь.
