Пока я поднимался по каменным ступеням на первый этаж, я упустил часть разговора старика и воеводы. Когда, в хорошо освещенном помещении гостевой палаты, удобно растекшись по лавке, я чуть-чуть пришел в себя после недавних потрясений, я услышал, о чем два достойных мужа ведут речь, понимая, что мой приход в терем обсуждается ими живо, но полушёпотом, чтобы не привлечь излишнего внимания.
— … пусть отец и не веры православной, но мать… — о чем-то горячо настаивал Иван, осторожно взяв разозленного старика за широкий рукав его рубахи.
Владимир молчал, колко поглядывая на меня из-за густых ресниц, медленно пожевывая собственные губы за окладистой бородой, достигающей живота. Рука его при этом непроизвольно поглаживала рукоять длинного кинжала.
— Православная? — заметив мой встревоженный взгляд, Владимир улыбнулся, но чувствовалось, что это лишь необходимое притворство, — та мне все едино! — поспешил он резко оборвать щекотливую тему, — Ольга! — Крикнул он наверх в темноту витиеватой лестницы, — распорядись ужин подать уставшим дружинникам! Ну а вы, ребята, отдыхайте, сколько сможете. Еще неизвестно, сколько ваш отдых продлиться — уже в полголоса добавил он последнюю фразу, не адресованную никому.
Дружина зашевелилась, вставая с лавок и ковров, богато покрывающих хорошо выструганный пол палаты, встречая нехитрые, но желанные яства, спускаемые сверху. Мне отдохнуть не дал Иван, ловко выхватив за руку из толпы, приближающуюся к широкому и длинному дубовому столу, стоящему в середине помещения. Он, со смехом, чтобы замаскировать свои истинные намерения увел меня в темное помещение, нырнув в незаметную дверь в одной из стен.
— Гамаюн! — обратился он ко мне со всей горячностью, которую имел в своей душе, — послушай и запомни! На стены мы выйдем все. Постоим за честь Отчизны славно и долго, уничтожив большое количество ворогов, но, поверь мне, Гамаюн, Рязань обречена!
Он со страданием посмотрел в узкое, ничем не заделанное оконце, больше походящее на бойницу и горячее дыхание воеводы инеем осело на его бороде:
— Так повелось на Руси, — продолжил он, едва мысли собрались воедино под наморщенным лбом, — что князь на князя волком смотрит, в трудный час добить норовит, а не помощь шлет в нужде, посему тщетны надежды Рязанцев на Владимирские и Черниговские полки!
Холодная пластина коснулась моих рук, и я с удивлением, в тусклом свете, льющимся со двора, разглядел в своих ладонях нагрудную пластину воеводы со знаком ордена Небесного Отряда:
