Михаил Задорнов. Аплодируем стоя | страница 60

Его интересовало всё, и память была феноменальной, и на любую тему с ним можно было говорить часами. Вернее, не говорить, а больше слушать, потому что ему всегда было что сказать

Когда он уверял, что почаще надо вставать на голову, чтобы посмотреть на мир вверх тормашками, с другой точки зрения, – это были не просто слова. Он именно так и делал. В прямом и переносном смыслах

Судьба подарила нашей редакции латвийского еженедельника «Суббота» уникальную возможность сотрудничать с Михаилом Николаевичем более 20 лет. Поскольку он родился в Юрмале и жил в Риге, здесь он бывал часто и не скрывал, что на берегу Балтийского моря ему хорошо работалось. У нас вышли сотни его интервью, эссе, комментариев, размышлений обо всём на свете – от политики и русского языка до кино, футбола и медицины. Не говоря уже о сатирических зарисовках, конкурсах и «задорнизмах». И многие их них вошли потом в его книгу «Язычник эры Водолея».

Мне сейчас немножко мешает писать не сразу дошедшее понимание, что показать ему этот текст нельзя, нет уже человека, по которому можно было сверить, как по камертону, а точно ли написано, верная ли интонация, нет ли пафоса…

Задорнов и пафос – это были понятия несовместимые настолько, насколько несовместимы настоящее и фальшивое. Он всегда умел и любил шутить сам над собой, что, безусловно, является критерием умного человека. И вот какое дело: начинаешь вспоминать, и память подбрасывает, один за другим, огромное количество самых разных эпизодов, смешных и грустных, забавных и не глобальных, дорогих всем нам, кому посчастливилось знать Михаила Николаевича. Мы помним. И может быть, вот с такой стороны не все его знали.

Задорнов и пафос – это были понятия несовместимые настолько, насколько несовместимы настоящее и фальшивое. Он всегда умел и любил шутить сам над собой, что, безусловно, является критерием умного человека.

Фото Елены Ихильчик

В этом году у Михаила Задорнова юбилей. Впервые без него. Он не любил поздравления с днём рождения. Считал их банальными. И сам всегда избегал банальных фраз. Удивить его было трудно. Но не поздравить же невозможно. И каждый год мы изо всех сил старались придумать для него что-то особенное. К его 65-летию, например, раздобыли «вино из одуванчиков» (намёк на знаменитую одноимённую песню его друга Леонида Филатова, которую он очень любил), разлитое в длинную стеклянную двухметровую трубку – уж не знаю, что там за вино было по качеству, но он смеялся, разглядывая эти два метра вина.