Михаил Задорнов. Аплодируем стоя | страница 33

Если Задорнов и отменял какой-то концерт по своей инициативе, он обязательно или возмещал какие-то материальные затраты прокатчикам, или лично звонил, извинялся. Если сверху неожиданно падала некая манна небесная в виде гонорара за интервью, к примеру, он мог тут же легко поделиться этим с коллективом. Ну, масса поводов, которые другим звёздам его уровня даже в голову не приходили. Вот это меня в нём всегда поражало и просто изумляло. Мы сейчас дожили до того времени, когда порядочность, к сожалению, занесена в «Красную книгу».

По-моему, всех юмористов очень раздражает, если не сказать – бесит – вопрос: «А правда, что все вы в жизни очень угрюмые и неулыбчивые люди?» Откуда растут ноги у этого стереотипа – ума не приложу… Это как за границей думают, что русские много пьют… Ну это же неправда!..

Я, например, даже не могу представить, что может вывести из себя невозмутимого Ширвиндта. По-моему, даже во время наводнения или пожара он не расстанется со своей знаменитой трубкой и чувство юмора его не покинет…

Да, есть Семён Теодорович Альтов. Его портрет стоит у меня на письменном столе. Всякий раз, когда придумывается удачная, как мне кажется, шутка, я поглядываю мельком на хмурый, сочувствующий взгляд мэтра и вычёркиваю… Но он такой один. Рассмешить Жванецкого тоже непросто. Хотя жене это удавалось. Как-то Михаил Михайлович пришёл домой после банкета уже под утром. На цыпочках прокрался в спальню, где спала жена Наташа, тихо прилёг рядом. Тут в предрассветной тиши прозвучал сонный вопрос супруги: «Миша, ты?»… До утра он так и не уснул…

Я тоже не раз просто укатывал Задорнова до слёз. Например, когда рассказал историю, как на концерте мэр Евпатории мне подарил плавки с видами города. А я невинно уточнил: «Вот когда шубу дарят – это с барского плеча, а плавки…?» И я в этом плане не одинок. Галкин легко доводил Михаила Николаевича до истерики. Задорнов как-то в очередной раз пожаловался нам на журналистов: «Ну, это невозможно! Они опять меня спрашивали про соседей по дому, где я живу. (А жил он в знаменитом «ельцинском» доме на Осенней, где квартиры были у многих партийных работников.) Я им говорю – вы хотите услышать, писает Черномырдин в лифте или нет? Я не видел, чтобы Черномырдин писал в лифте». Галкин добавил: «Ну это он при вас стесняется»… Задорнова не стало минут на десять…

Что меня поражало в Задорнове – это очень нехарактерная для шоу-бизнеса порядочность. В этом пёстром мире эстрадной развлекухи он был такой белой вороной. Популярный, до предела «раскрученный» и при этом умный и великолепно эрудированный – ну это же несовместимые качества для эстрадного артиста…