— Ладно, держи! — великодушно сказал он, извлекая из кармана металлический кругляшок с пластмассовой держалкой.
— Ты что, сбрендил? — воскликнул рыжий. — А вдруг она к нам в дом бомбу подложит?
— Обыщите меня, — с готовностью предложила я, протягивая им сумочку размером с чебурек.
— Не нужно, — затряс головой лохматый. — Сюда бомба все равно не влезет.
— Вот именно, — согласилась я. — А у моего напарника вообще нет поклажи. Можете сами убедиться.
— А где у него пистолет? — неожиданно спросил рыжий, выглянув в просвет между листьями.
— Пистолет? — растерялась я, вспомнив легкую футболку, нежно облегающую Лешин торс. — А вы никому не скажете?
Мальчишки, впившись в меня жадными глазами, молча помотали головами.
— У него есть маленькая кобура под коленом. Если он ударит каблуком — не просто ударит, а особым образом, — сработает одна хитрая пружинка, и пистолет выскользнет из штанины. Он крошечный, двадцать второго калибра, но этот парень убьет кого хочешь хоть дротиком. Раз — и в глаз. Только вы, пожалуйста, не проговоритесь ему, что я вам рассказала. Это страшная тайна.
Владение общей страшной тайной окончательно растопило между нами лед. Даже рыжий перестал подозревать меня в неблаговидных намерениях.
— Мы тебе поможем, — пообещал он шепотом. — Вы идите к черному ходу, а мы войдем в парадное и отвлечем мента на себя. Через полчаса встречаемся здесь, и ты возвращаешь нам ключ, идет?
— Договорились. Спасибо, коллеги.
— Ну ты и наворотила! — проворчал Леша, когда мы огибали дом. — Разве можно забивать детям голову такой ахинеей?
— Ты ничего не понимаешь! Я сделала доброе дело. Они никогда не позабудут о своем маленьком приключении и всякий раз, вспоминая, будут раздуваться от гордости. Доверившись им, я подняла их самооценку. А высокая самооценка — залог жизненного успеха.
— Ну-ну! — произнес Леша не без сарказма.
Однако буквально через минуту он получил возможность убедиться в справедливости моих слов. Когда мы вошли в заднюю дверь, мои сообщники с полным знанием дела обеспечили нам зеленую улицу. Рыжий стоял у торца стола, закрывая консьержу обзор, а лохматый, держа автомат наперевес, отвлекал внимание стража, объясняя ему, что он взят в заложники. Не оставалось сомнений, что молодые люди далеко пойдут.
Мы поднялись на второй этаж, вышли к лифтам и поехали на двенадцатый. Дверь квартиры, куда мы напрвлялись, была открыта. На пороге стояла, согнувшись, женщина в рабочем халате и мыла пятачок пола перед квартирой. Взглянув поверх ее спины, я узрела в глубине холла другую женщину, в которой сразу же узнала Галю Жердочкину. Надо сказать, ее внешность весьма примечательна. При гренадерском росте под метр восемьдесят и крупном телосложении, головка у Гали маленькая, как у птички, а лицо состоит из одних округлостей — круглые щечки, круглый маленький подбородок, круглые глаза, ровные, словно вычерченные циркулем, полукружья бровей и мелкий нос с круглой пимпочкой на кончике. Но самое примечательное в Галином облике — ноги. Длинные и крепкие, как молодые сосенки, они имеют почти идеальную цилиндрическую форму. Разница в обхвате у щиколоток и бедер составляет, я думаю, не больше пары сантиметров. Разумеется, обладательницу таких ног не узнать невозможно — даже издали, даже через годы.
