«Эти люди очень странные, мой господин».
Охотник на Воров вынужден был признать, что по сути он не возражал против вторжения в Тор Фунвейр, но вторжение это полагалось осуществить во имя Джаа. Саара и ее подлые сестры вели войну во имя чего-то другого. Они отвернулись от поклонения Джаа и украли власть над верующими Каресии путем колдовства и обмана.
Далиан плотно запахнулся в плащ и устало зашагал на север. Псы из отряда Изры на несколько часов разбили лагерь в окрестностях герцогства Вейр рядом с Большой Королевской дорогой, и Далиану нужно было присоединиться к ним до утреннего выступления. Погонщица быстро соберет своих людей. Он был уверен, что народу Козза совсем не понравится ее эффективность.
За рядом заброшенных домов лежала заросшая колея, соединявшая отдаленные фермы с Большой Королевской дорогой. Далиан был одинокой точкой в светлеющих утренних сумерках, бредущей прочь от города. Если на то будет воля Джаа, он сможет смешаться с отрядом Псов. Лицо его запомнилось нескольким младшим командирам, и пока он будет оставаться обычным рядовым Псом, имени его никто не спросит.
Далиан добрался до лагеря как раз в то время, когда Псы начали выбираться из шатров. Ему пришлось играть роль воина, поднятого по тревоге, а не мужчины средних лет, который не спал всю ночь.
«Я не боюсь никого, кроме Джаа… Я не боюсь никого, кроме Джаа…» Пробираясь через большой лагерь, Далиан был доволен, что никто не бросил на него даже беглого взгляда… «Но, мой господин, бокал вина или теплое женское тело пришлись бы сейчас весьма кстати».
Псы Изры были поджарыми и готовыми к бою. Одинаковые черные доспехи и закрытые шлемы превращали отдельных воинов в безликую армию, лишенную всякой индивидуальности. Далиан раздобыл себе комплект доспехов на окраине лагеря, воспользовавшись тем, что их владелец спал. Спрятав свои кинжалы-крисы, он мог беспрепятственно смешаться с толпой, хоть ему и претил весь этот маскарад. Псы были преступниками, которых в Каресии присудили таким образом отбывать наказание. Ходили слухи, будто в узде их держали могущественные заклинания и только Семь Сестер и визири Джаа могли ими управлять.
По пути к загону в центре лагеря все мысли Далиана занимал Аль-Хасим. И хотя он сомневался, что его ждет теплая встреча с блудным сыном, возможность воссоединения с ним грела душу. Далиан никогда не был хорошим или заботливым отцом, и с ранних лет его сын оказался предоставлен сам себе. Аль-Хасим быстро развивался и с возрастом становился все более неуправляемым, вплоть до того, что отказался примкнуть к Черным воинам Каресии – обязанность, которая передавалась у них в семье по наследству. Далиан объяснял его поведение тем, что у Хасима не было матери – жена умерла при родах, – но в глубине души Охотник на Воров признавал: вина отчасти лежала на нем самом.
