— Мы будем в безопасности только в том случае, если окажемся подальше отсюда, — забормотала мама.
— Зоя, — меня осторожно взяли за подбородок и заставили запрокинуть голову, чтобы я могла встретиться с колючим взглядом своего супруга. — Я скоро вернусь. Обещаю.
Всхлипнув, прикрыла глаза и высвободила свое лицо. Отвернулась, чтобы не смотреть на рыжего. Я никогда не буду здесь в безопасности. Никогда.
Когда почувствовала, что моих щек касаются слегка шероховатые пальцы, замерла, не веря в происходящее. Что он делает? Они осторожно дотронулись до места, где, скорее всего, остался кровоподтек от удара кулаком. Я и забыла со всеми этими переживаниями, что сейчас больше похожа на побитую собаку, чем на девушку. Хотя… когда мне было об этом думать?
— Зачем…
— Тише, — в который раз перебил меня Виктор и невесомо коснулся губами щеки.
По телу побежала странная дрожь, а лицо опалил жар. Еще один осторожный поцелуй, и жар стал еще больше.
— Что ты делаешь? — возмущенно спросила родительница.
Но ей никто не собирался отвечать. Третий поцелуй, и горячая волна побежала дальше.
— Все, — чуть хрипловато проговорил оборотень, убирая руки. — Если захочешь, потом я сниму следы и болевые ощущения с шеи.
— Что? — тихо-тихо пролепетала я, открывая глаза и смотря на мужа.
— Ты моя жена, — Виктор передернул плечами (будто ему был неприятен сей факт). — Это дает мне возможность подобным образом залечивать тебя.
— А если повреждения более серьезные? — сорвалось с моих губ прежде, чем я осознала, что говорю.
— Смотря какие.
Сказав это, он выпрямился и направился на выход. А я даже и не заметила, как очутилась сидящей на кровати.
— Дочка, — мама тут же оказалась рядом со мной и обняла за плечи, привлекая к себе, — что случилось? Я ничего не помню. Когда Виктор разбудил меня, тебя уже не было в шатре. И твой внешний вид…
Она запнулась, и с шумом выдохнула.
— Мам… — что ей ответить? — Все хорошо… Это… просто…
— Говори, как есть. И скажи, кто посмел поднять на тебя руку? Опиши эту тварь как следует, чтобы я смогла ее распознать и прибить.
Я почувствовала, как мама вся напряглась. И сейчас не было сомнений в том, что она говорит правду.
— Я плохо запомнила его лицо, — самое главное говорить спокойно. — Все было как будто в тумане.
Татьяна Геннадьевна пыталась разузнать больше информации о моем обидчике, но я уходила от прямого ответа. Проще было ответить, что я почти ничего не помню. И вообще, шок сказался. Не хотелось подвергать единственного близкого человека опасности. А что-то мне подсказывало, что альфа будет не в восторге, если одного из оборотней покалечит человеческая женщина.
