— Я же просил вас не называть так Аркадия Аркадьевича! А ты все там же работаешь?
— Да, — я прищурилась, мне кажется, далеко впереди я увидела подозрительно знакомое черное пятно. — Слушай, ты не знаешь, у нас в роду были люди, страдавшие психическими расстройствами?
— Психическими расстройствами? — папа повторил это задумчиво, но, кажется, совсем не удивленно. — Твоя бабушка, мамина мама, последние десять лет своей жизни провела в сумасшедшем доме. Я думал, ты знаешь об этом.
Я почувствовала, как взволнованно заколотилось сердце, но постаралась заставить свой голос звучать как можно спокойнее. К счастью, папа тоже был занят рассматриванием черного пятна впереди.
— А что с ней было не так?
— Слушай, мне кажется, там впереди Ян прямо верхом на Атоме. Далековато от его огородов, вот это удачная встреча, — папа посмотрел на меня. — Прости, что ты спросила?
— Чем болела моя бабушка?
— Шизофренией, не помню точно, кажется, параноидной. Она видела и слышала души детей, которых абортировала до того, как забеременела твоей мамой. А твоя мама, знаешь… — папа снова уставился на дорогу, — лучше не говори с ней на эту тему. Мать вырастила её одна, и она тяжело переживала её болезнь и смерть.
— Она покончила жизнь самоубийством?
— С чего ты взяла? Хотя, честно говоря, я не знаю. Одним утром ее тело просто нашли в палате, и, кажется констатировали то ли остановку сердца, то ли что-то такое, но твоя мама после поездки туда сказала, что видела на её шее странные следы. Эта психушка славилась низким процентом суицидников, так что, может быть, дело мутное. А почему ты спрашиваешь?
— Да так… думаю вот, не поступить ли мне на психолога.
— Это ты молодец, дочь, это разумно.
Впереди и правда был Ян, он разговаривал с кем-то, удерживая Атома под уздцы, а рядом с ним на белой кобылке восседала Амелия. Она повернула голову и, кажется, хорошенько разглядела нас, а потом снова отвернулась, ничего не сказав Яну.
— Папа, — серьезно сказала я, остановившись и посмотрев ему прямо в глаза. — Скажи честно, вы развелись из-за нас?
— Лесечка… — он тоже остановился.
— Я уже взрослый человек и имею право знать! И я не расскажу Филе! Я же знаю, что мы с ним не подарок, мы все время ссорились с вами, особенно с мамой, а я… я не хотела обращать внимания на ваши скандалы, хотя была достаточно взрослой, чтобы поддерживать вас. И я знаю, что нас… меня с этим характером сложно любить, даже для родителей…
— Олеся, что за чушь ты несешь? Вы с Филиппом наши дети, и я, и твоя мама — мы любим вас, как умеем. Может быть, из нас и не вышли прекрасные родители, но мы старались. И будем стараться дальше, просто по-отдельности.
