А я поднялась в квартиру. Горланил телевизор — Кет была дома. Я заглянула в гостиную: на барной стойке в позе роженицы возлежала неизвестная мне рыжевато-блондинистая девица. Кет ее отлизывала.
— Ну как, вкусно? — громко спросила я.
Дальше у меня началась истерика. Помню, как впилась ногтями в чью-то щеку. Видимо, блондинки, поскольку та завизжала. А потом Кет меня ударила. Наотмашь, по лицу. Я слегка поутихла. Кет схватила меня за шкирку, выволокла на площадку и захлопнула дверь.
И я начала рыдать. Это были мои первые слезы за много лет. Первый раз я плакала, когда потеряла родителей. Второй — отчаянно желая, чтобы Кет оказалась в моей постели. Девчонки устали ждать. Альбина оборвала мой сотовый, но я не в состоянии была ответить. Тогда они решили подняться. И, выйдя из лифта, обнаружили меня. Зареванную, с распухшей щекой.
— Это Кет тебя разукрасила? — спросила Альбина.
Я кивнула:
— Поддерживает авторитет старшей сестры.
Несколько дней я жила у Альбины. Она приютила меня по старой дружбе. Но всячески намекала, что на излишнее гостеприимство рассчитывать не стоит. В последнее время мы плохо ладили. Бедняжка, наконец, осознала, насколько формальна и поверхностна эта наша «дружба». Почувствовала себя используемой. Милая девочка Лера с начала курса без устали нашептывала ей, насколько унизительна и бессмысленна роль моей прислужницы. Лерке я категорически не нравилась. Она лепила из Альбины лучшую подругу, а меня всеми способами пыталась отсечь.
Короче говоря, глупые бабские разборки. Мне совершенно не хотелось в них участвовать. Уступив Лерке, я молча отошла в сторону.
Когда я вернулась, мы с Кет поговорили. Точнее, говорила она. О том, что ей надоело быть при мне нянькой-педофилкой. Что спать со мной она больше не будет. Кет посоветовала мне кого-нибудь найти. Парня или девчонку. Забыть обо всем, и жить дальше. Я спросила:
— Ты меня выставляешь?
— С какой стати? — ответила она. — Ты здесь прописана. Живи как раньше. Учись. Если припрет — разменяем.
Это было так странно. И страшно. Кет все уже решила, и говорила всерьез. Скандалить не имело смысла, пускать слезу — тоже. И я решила вообще ничего не отвечать. Потянуть время, перебрать все варианты.
По правде, я смалодушничала тогда. Не хотела верить, что все кончено, и никаких вариантов на самом деле нет. Просто… в голове не укладывалось, что Кет больше не хочет меня. Я всегда считала, обоюдная страсть утихает одновременно. Но мое желание оставалось прежним. И, на мой взгляд, во всем происходящем был какой-то подвох.
