Через неделю она увезла меня в Египет. По путевке, на десять дней. Я пропустила начало учебного года. «Это мой вклад в воспитание», — заявила Кет ошарашенной Пумбе, забирая меня в аэропорт.
Все, что запомнилось из поездки: солнце, и бесконечный секс. И ощущение долгожданной счастливой «сытости»: физической и душевной.
В то время Кет еще разговаривала со мной. Особо не откровенничала. Так: болтала, посмеиваясь. Сказала, что пудрит мозги одному мужику. Тот жаждет слепить из нее актрису. Правда, спать с ним ей не особо нравится. А вот ублажать его жену куда приятней.
Я называла Кет потаскушкой и продажной телкой. Она смеялась. Говорила: «грамотно раздвигать ноги — это почти искусство». Ее мало заботила карьера. Она стремилась заработать на собственное жилье. Устала уже мотаться по чужим хатам.
Не знаю, как я умудрилась закончить одиннадцатый класс. Меня тянули: все-таки учительская дочь. Я жила как в тумане, по инерции. Без конца тусовалась, ходила по клубам, бесцельно убивала время до очередной встречи с Кет. Мы виделись на каких-то квартирах, пару раз снимали номер в гостинице. Иногда она приходила домой. К большой радости матери оставалась на ночь. Пумба — дремучая дура — думала, мы с Кет подружились. Умилялась тому, как две ее дочурки — родная и приемная — спят в одной постели.
По ночам Кет зажимала мне рот, когда я, забываясь, начинала стонать. И ругалась трехэтажным матом, злясь на ситуацию. А меня разбирал смех. Порой Кет заражалась моим весельем. А порой вскакивала, уходила посреди ночи, яростно хлопнув дверью. Испуганная Пумба выбегала в коридор — что, что такое?! В бигудях и кружевной ночнушке. И я хохотала еще сильней, как припадочная, просто не могла остановиться.
А потом тетя Люба нас застукала.
К тому времени мы встречались уже месяцев восемь. Изначально Кет не думала сходиться со мной. Но постепенно привязалась. И дело было не только в сексе. Мы понимали друг друга. Были из одного теста: грубые, резкие, неласковые.
Кет продолжала спать с другими. И увлеченно рассказывала об этом мне. А я с интересом слушала, выспрашивала подробности, отпускала грязные шуточки. Мне даже в голову не приходило ревновать. Зачем? Ведь это лишь пустой мимолетный трах: бесцельный, или во благо карьеры. Я, вообще, не цеплялась за Кет, не пыталась ее удержать. Наоборот, вела себя крайне неразумно: хамила, огрызалась. Бесконечно испытывала на прочность ее терпение. Так дети стучат каблуками по первому льду. Мне казалось: Кет в моей власти.
