А дома родичи на меня обрушились, прямо с порога. Почему телефон отключила, дрянь такая (а я его, кстати, до сих пор включить не додумалась), что, больно взрослая стала, и все в таком духе. Оказывается, они всю ночь не спали. Миллион раз набирали мой номер. Мама обзвонила всех моих подруг, включая Марину (позор, какой позор!). Они, мол, уже хотели заявлять в милицию и обзванивать морги (блин, по-моему, это коронная фраза всех предков). Мама вцепилась в меня, бешеная, с квадратными глазами, треснула, уж не помню куда, но вроде не по лицу. Так, знаете, куда пришлось. Ну и все. Я взорвалась. Начала орать. Даже не помню, что. Лихоматом, взахлеб, до хрипоты. Меня аж всю затрясло. А потом, когда глотку надорвала, и силы иссякли, потом уже просто рыдала, сидела на корточках в коридоре, прижималась лицом к стене.
А отец сказал матери, спокойно так, устало:
«Пороть ее надо было. Смотри-ка, распизделась, мученица сраная».
Блин. У меня внутри опять все закипело. Ну, почему, почему, блин, они не замечают, что я человек? Почему со мной все вокруг обращаются, как с дерьмом? За что мне это? Чем я заслужила?
«Ненавижу вас, — процедила я. — Старые, тупые уроды. Чтоб вы сдохли».
«Тогда катись отсюда, — сказала мама. — И живи со своим козлом. Раз он тебя трахает, так пусть заодно и обеспечивает»
Ну, что я вам говорила? У родичей на уме было только это!
«Тогда уж, с козой, — выпалила я, глядя маме в глаза. — Потому что я — лесбиянка».
Часть 6
Весь день я проторчала в своей комнате, лежала на кровати, с подушкой в обнимку, то плакала, то просто пялилась в никуда, в тупом оцепенении. Взглядывала порой на мишуру, свисающую с люстры, и думала: «Бред. Какой к черту Новый год? Зачем?» И представляла, как, блин, потрясающе его отмечу.
Потом стемнело. И ко мне заглянула мама, сказала сердито:
— Иди есть.
Я не ответила. Сделала вид, что сплю. Тогда она включила свет, резко так. И шлепнула меня по ноге.
— Хорош притворяться.
Я стиснула зубы и опять промолчала.
— Как бы врезала тебе, — процедила мама и ушла, хлопнув дверью.
И я представила, как они с папой будут сейчас сидеть на кухне и обсуждать меня. Что со мной делать, как наказать. Черт, зачем я только ляпнула, что лесбиянка? Они этого никогда не поймут. Для них это ТАКОЕ извращение, хуже некуда. Как для меня — ну, не знаю, «Кривое зеркало» Петросяна. А самое смешное: я же самой себе устроила засаду. Ведь, кто ж его знает, вдруг я совсем и не лесби? Так, напридумывала себе. А теперь, раз призналась — все, обратной дороги нет. Назвался груздем — полезай в лукошко (или как там говорится). Блин, по мне, так уж лучше быть лесбиянкой, чем трепачкой, особенно, в глазах родителей, которые и без того меня в грош не ставят.
