Так постепенно я открывал Пятнице священные тайны христианской религии. Индеец слушал меня с интересом; часто в одиночестве, когда было свободное время, он уходил на побережье. Больше всего он любил мои рассказы о воскресении Иисуса.
Однажды Пятница, задумчиво глядя на меня, заметил:
– Если твой Бог далеко, выше солнца, и все-таки его слышать все люди, значит, он гораздо больше и сильнее Бенамуки. Наши поднимаются в горы, где Бенамуки живет, и только там он их слышать. Из моей хижины – нет.
– А ты ходил в горы, разговаривал с ним? – спросил я.
– Нет. – Пятница покачал головой. – Молодые никогда не ходят, только старые. Мы их звать увокеки. Они подниматься на высокую гору и говорить с Бенамуки – как сейчас Пятница с господином, – а потом нести нам его слова.
Мне стало ясно, что мой ученик говорит об индейских жрецах. Я даже не пытался его переубедить – обман и невежество еще и по сей день распространены не только среди язычников, но и в христианском мире…
Самой сложной для нас стала тема нечистой силы.
Я видел, что Пятница меня не понимает: он по врожденной доброте своей никак не мог согласиться с тем, что существует сила, которая стремится не только погубить человека, но и заставить его самого совершать дурные поступки. Мои объяснения о происхождении злого духа, его кознях, уловках и ненависти, о слабости человека и поклонении дьяволу, который принимает тысячи личин, были пустым звуком.
– Господин сказал, что Бог сильный и могучий? – Пятница вопросительно посмотрел на меня. – Так? Сильнее дьявол?
Я энергично закивал в ответ, заранее зная, о чем он сейчас поведет речь.
– Раз Бог больше злого духа, – продолжал Пятница, – почему он не убить дьявол, чтобы зла не было совсем?!
Он требовательно ждал ответа, и мне ничего не оставалось, как самыми простыми словами объяснить, что дьявол будет наказан в день Страшного суда, сгорит в вечном огне… Но моего дикаря эти слова лишь раззадорили. Он отмахнулся от меня, как от докучливой мухи, и возмущенно воскликнул:
– Зачем так долго ждать? Почему не сегодня? Пятница не хочет ждать!
– У меня нет ответа на это твое «почему», – в конце концов разозлился я. – Ты лучше спроси, почему мы оба до сих пор живы? Ведь мы тоже грешим и огорчаем Бога, а он терпит и даже прощает…
Пятница задумался, затем вскочил и начал расхаживать вокруг меня, беспрерывно повторяя: «Хорошо, хорошо, это хорошо. Бог простит всех злых. Надо покаяться…»
Я смотрел на него, недоумевая, пока окончательно не понял, что мой индеец, будучи чистой, наивной и в то же время глубокой натурой, сам во всем разберется, сам придет к Богу, полюбит Христа и возненавидит врага рода человеческого. Мне оставалось только горячо молиться о душе моего чудесного товарища и помощника во всех моих делах – нынешних и будущих…
