Crime story № 01 | страница 38



– Как глупо, – хихикнула Маша и потерла виски. В голове шумело, звенело в ушах, с каждой минутой звон нарастал. – Аня, давай не будем его будить и уйдем отсюда. Мне что-то совсем нехорошо.

– Здесь невыносимая духота. Я сейчас окно открою, и тебе полегче станет. – Вдова Николая резко отдернула штору и распахнула окно, в комнату проник свежий воздух, погладил Машу по лицу. Звон в ушах немного стих, легкие наполнились прохладой, в голове прояснилось. Анна высунулась в окно. – Боже мой, что это? Кажется, там кто-то лежит! Человек какой-то. Иди сюда, скорее! У меня зрение плохое. Может, ему помощь нужна?

– Где? – Маруся подошла к окну, порыв ветра и морозная свежесть отрезвили ее окончательно.

– Там, внизу, под окнами, на асфальте, – обеспокоенно сказала Анна. – Посмотри.

– Агата Кристи, «Десять негритят», – прошептала Маруся и нервно рассмеялась ей в лицо.

– Что ты сказала? – Лицо Анны стало жестким.

В левом углу комнаты что-то скрипнуло, по ковру в их направлении проследовали тихие шаги, и Маша краем глаза увидела призрака, который помог ей избавиться от пьяного насильника.

– Я говорю, что люблю Агату Кристи. Скажи, Аня, своему мужу ты тоже что-то подмешала в воду, прежде чем помочь ему выпасть из окна? – спросила Маруся. – Поэтому и следов насилия на его теле не обнаружили?

– Сучка! – зло выругалась вдова Вознесенского-младшего.

– Как ты заставила Николая написать предсмертную записку? – спросила Мария.

Она стояла к Анне вполоборота, чтобы оставалась возможность схватиться за стол, если женщина предпримет попытку выкинуть ее в окно. Повезло: Анна не рассчитала, что сейчас зима и свежий воздух приведет девушку в чувство. Но кто знает, как работает отрава, которую вдова Николая налила ей в воду? Немного успокаивало, что «призрак» находился совсем рядом: он тихо стоял за спиной Анны и посылал Маше подбадривающие знаки, чтобы она продолжала раскручивать убийцу.

– Записки никакой не было, это страница из дневника Николая. Этот придурок постоянно писал всякую ерунду в дневнике, после каждой нашей ссоры садился за писанину и представлял, как он убьет себя и обвинит меня в своей смерти. Тетрадок у него было полно, я лишь одну передала старухе, другие сожгла, чтобы следствие ненароком не наткнулось на дневник, где не хватает страниц. Для него это была своего рода психотерапия, на самоубийство Николай был не способен – жалкий слизняк! Я его ненавидела! Я устала жить в нищете, ожидая, когда его маменька отойдет в мир иной. Когда Ольга Сергеевна объявила о своей болезни, нервы мои были на пределе.