Мысль об Алине заставила Алека вздрогнуть. Девушка отправилась в изгнание на остров Врангеля к своей жене Хелен. Они годами жили на этих каменистых пустошах лишь потому, что в крови Хелен текла кровь фейри.
Когда бы Алек ни задумывался о них, ему хотелось изменить всю работу Конклава и вернуть их домой. Но Алиной и Хелен все не ограничивалось. Он чувствовал то же самое по отношению ко всем магам, вампирам, фейри и оборотням, которые стремились в Нью-Йорк на диалог с Альянсом, потому что не могли обратиться в свои Институты. Каждый день он испытывал ту же тягу, что и на своей первой миссии, увидев, как Джейс и Изабель полезли в битву. Защитить, отчаянно думал он, хватаясь за лук.
Алек расправил плечи. Волнение никому не поможет. Он не мог спасти всех и каждого, но мог помочь людям. И прямо сейчас он намеревался оказать помощь Джему и Тессе.
* * *
Брат Захария шел по Городу Молчания, минуя усеянные костями коридоры. На земле красовались бесчисленные следы от ног Братьев, его ног, проходивших здесь в привычном темпе каждый день год за длинным годом. Выхода не было. Скоро он забудет, каково это — жить и любить в солнечном свете. Каждый ухмыляющийся ему со стен череп и то был более человечным, чем он сам.
Пока темнота, которую он считал неизбежной, не была уничтожена всепоглощающим огнем. Серебряный огонь инь-феня однажды сжег его — худший огонь на свете — но этот золотой свет был безжалостен, словно небеса. Он чувствовал себя так, словно его рвут на части, словно каждый желанный атом его тела отрывался от него жестоким богом.
И даже в агонии была какая-то толика облегчения. Это конец, отчаянно говорил он себе и рьяно благодарил судьбу. Наконец-то все закончится, все страдания и тьма. Он умрет прежде, чем его человечность полностью исчезнет. Наконец воцарится покой. И он, наверное, увидит своего парабатая.
Только вот с мыслью об Уилле пришла другая. Он думал о мягком прохладном воздухе у реки, о милом и серьезном лице, неизменном, словно его собственное сердце. Он знал, что сказал бы Уилл. Мог расслышать его, словно вуаль смерти между ними была сожжена и Уилл кричал ему на ухо. Джем, Джем. Джеймс Карстаирс. Ты не можешь оставить Тессу одну. Я знаю тебя лучше, чем ты себя сам. И всегда знал. Я знаю, ты никогда не сдашься. Держись, Джем.
Он бы не опорочил любовь, отпустив ее. В конце концов, он был готов терпеть любую боль, лишь бы не это. Он держался. Сквозь огонь и тьму.
