– Друг Ник, ты преувеличиваешь, а ложь есть величайшая гнусность.
– Ложь такая вещь, которая никогда не была вскормлена в роде Уинфлзов, – отвечал Ник с непоколебимой уверенностью. – Не было в этом роде ни мужчины, ни женщины, ни ребенка, которые решились бы солгать даже ради спасения жизни. Дед мой умер на костре, потому что отказался солгать ради римского папы. Это случилось в те времена, когда инквизиция убивала верующих, уничтожала семьи и создавала целую бездну других проблем.
– Замечаю, что ты склоняешься под иго безверия. Если бы я мог остаться подольше в твоем обществе, то постарался бы исправить твое легкомыслие и предотвратить искажение чувства истины.
Достопочтенный Авраам Гэмет положил руки на живот и испустил свое громкое, привычное:
– О-о-ох-ох-о-о!
У Ника выпала из рук импровизированная тарелка, и он повторил, словно звучное эхо:
– О-о-ох-ох-о-о! – так смешно передразнивая квакера, что Кенет разразился хохотом.
– Не делай посмешищем избранника Божьего, но подумай лучше о спасении своей души, идолопоклонник ты этакий!
Ник закурил свою трубку, а Гэмет затянул себе под нос квакерский гимн.
– Пожалуй, вы не прочь и соснуть чуть-чуть, – сказал Ник, когда квакер окончил свои упражнения, – хотя, право слово, спать здесь не совсем удобно.
– Я говорил тебе, что мало забочусь об удобствах и других суетных мелочах мира сего. Вполне удобно отдыхать, имея землю изголовьем и небо покровом, – отвечал квакер смиренно.
– А может быть, вы не найдете предосудительным воспользоваться частью моего одеяла? – продолжал Ник насмешливо, потому что никак не мог забыть уничтожения своего виски.
– Сказать по правде, я поощряю христианский дух и потому принимаю твое предложение, хотя, признаюсь откровенно, ты для меня нечестивец и идолопоклонник.
– О, пусть вас это не смущает! – возразил охотник, пожимая плечами. – Укладывайтесь, как вам удобнее.
– Истинно говорю тебе, друг Ник, я отдаюсь в твое распоряжение и в награду за твое великодушие буду молить Господа помиловать тебя, да простит он твои прегрешения!
С этими словами Авраам Гэмет тотчас закутался в одеяло, оставив охотнику только край, если у того будет охота прикрыться.
Ник молча посмотрел на своего нового приятеля и через минуту опять спросил:
– А может быть, вы сделаете одолжение и седло мое подложить себе под голову? Пожалуй, домовой вас будет дразнить, если вы так низко будете спать, а я этого страх как боюсь. Гром и молния! Мой брат так и умер от того, что забыл подложить себе седло под голову.
