Маргарита словно очнулась от многодневной спячки — любимая сестричка одним своим присутствием поспособствовала.
— Ты когда приехала? — вскрикнула Маргарита, обнимая Марину.
— Утром, — отрезала та.
— А откуда ты знаешь… ну про развод… я же тебе ничего не говорила… и родителей попросила…
— Вот утром и узнала! — рыкнула Марина.
— Поня-ятно.
Маргарита улыбнулась. Получается, что сестрица, в очередной раз затосковав в своей сытой и холеной Америке, экспромтом прилетела в отчее гнездо и тут же почуяла неладное. По-хорошему бы Марине следователем работать. Информацию она умеет добывать, невзирая на чины и личности… даже личности собственных родителей. Отец наверняка был нем как рыба, а вот мама… Маму Маринка расколола в одну минуту. А уж узнав о семейных неприятностях родной и горячо любимой младшей сестрички, теми же ногами рванула к Маргарите. И не беда, что замуж Маргарита вышла в другой город, отстоящий от родного на полтыщи километров. Если Маринке приспичивало, ее не мог остановить ни бушующий ураган, ни штормовой океан, ни взбесившийся бык, забодавший насмерть дюжину испанских матадоров. Для бешеной собаки семь верст не крюк.
— Значит, так. — Марина отобрала у сестры кофе, хлебнула и, вернув назад кружку, поинтересовалась: — Ты как настроена? Будем возвращать этого урода, Толика, или пусть себе… живет?
— У тебя что, на примете есть знакомый киллер? — криво усмехнулась Маргарита.
— Ну-у… — неопределенно протянула Марина. Так неопределенно, что Маргарита всерьез испугалась.
— Он все-таки отец моего ребенка.
— Ха! Ха три раза! Тоже мне аргумент!.. Вообще-то я пошутила, но… Так что ты решила?
— Маришка, если честно… то глаза б мои его больше не видели, — призналась сестра, загоняя обратно предательски выступившие слезы.
— Тогда так. Мы его должны общипать как липку. Нужно позвонить Джозефу, пусть порекомендует приличного адвоката. Барьщевский или Резник. Резник или Барьщевский.
— Марина, ты что, с ума сошла? — всерьез забеспокоилась Маргарита, смутно припоминая, что произнесенные сестрой фамилии принадлежат самым лучшим и соответственно самым дорогим адвокатам России. К тому же не станут они браться за такое дело. Не их уровень. И вообще, Галинский будет платить алименты на Тимофея и оставил нам с ним эту квартиру. Там в бюро бумаги лежат.
— Алименты, говоришь? — прищурившись, прошипела сестра. — Сколько? Триста рублей? Или триста пятьдесят?
— Двадцать пять процентов от заработка, — пожала плечами Маргарита.
