— Но ты же устаешь, ты же даже по выходным работаешь, — растерянно проговорила женщина.
— Идиотка!!! Я не работаю по выходным! НЕ работаю! Я провожу время со своей любимой женщиной!!! И в будни возвращаюсь домой поздно, потому что занимаюсь с ней сексом! С ней! А не с тобой!
— Сексом? — не понимая зачем, переспросила Маргарита.
— ДА! СЕКСОМ!
— То есть ты мне изменяешь, — констатировала факт Маргарита и замотала головой. — Не может быть.
— У-у-у! — взвыл Анатолий. — Идиотка, кретинка, дура! Я же все сам тебе сказал.
— Ну да, ну да, — согласно закивала Маргарита. В ее голове звенела пустота и мыслей не было вообще никаких. Даже чтобы говорить, требовались огромные волевые усилия. — Толя, а зачем тебе другая женщина? Я же тебя люблю, и ты меня любишь…
— Я с тобой с ума сойду! — рявкнул Галинский и опустился на табурет. — Не люблю я тебя, не люблю. Это понятно?
Она долго молчала, невидяще уставившись в пространство, а потом…
Маргарита не заплакала, не разразилась обвинениями и оскорблениями и не впала в истерику. Она просто сказала:
— Уходи.
— Куда? — удивился муж. — Ночь на дворе.
— Туда, где ты мне изменял.
— Ой, ой, ой! — возмутился Галинский. — Просто оскорбленная добродетель! Королева в изгнании! Можно подумать, что ты мне ни разу не изменяла!
— Нет, — просто ответила Маргарита, и так посмотрела на мужа, что ему стало неуютно. — Ни разу.
— Ну и пожалуйста, тебе же хуже, что не изменяла! Верная жена! — зло фыркнул Анатолий. — Зубную щетку возьму и уйду!
Пока он собирался, Маргарита так и сидела на кухне, даже не делая попыток проводить мужа. Когда же за Анатолием Николаевичем Галинским с грохотом закрылась входная дверь, она встала и пошла в комнату сына.
Маргарита из последних сил надеялась, что толстые стены дома не пропустили ни одного звука, но…
Тимка лежал в кровати с широко раскрытыми глазами.
— Ты все слышал? — спросила Маргарита, присаживаясь.
— Да, — коротко кивнул Тимофей.
— Вот видишь, как все… получилось, — запинаясь, сказала она.
— Мам, не плачь, — попросил мальчик, сел в постели и прижался к Маргарите.
— А я и не плачу, — криво усмехнулась она. — Не могу… почему-то.
— Может, папа… опомнится, — с надеждой сказал Тимка. — Ты ведь его простишь, если он вернется?
— Не знаю, — помолчав, ответила Маргарита. То, что муж вернется, представлялось ей ненаучной фантастикой. Но даже если и вернется… Сможет ли она простить его? Будет ли все, как в старые добрые времена? «Бель эпок» — по-французски «прекрасные времена», промелькнуло в голове… Нет, вряд ли. — Не знаю, Тимка, не знаю.
