Вещи упаковывались, а потом распаковывались. Книги укладывались в большие картонные коробки. Чемоданы забивались так, что крышку невозможно было закрыть.
— Это никогда не кончится, — сетовала Маргарита.
— Не боись! — как всегда оптимистично смотрела в будущее Марина.
Сестры трудились в поте лица, но результата пока не было. Впрочем, результат-то как раз был, только не тот, что нужно. Марина с Маргаритой превратили уютную, удобную квартиру в огромную барахолку, с громоздившимися горами чемоданов, коробок, корзинок и пластиковых мешков.
Маргарита так уставала, что вечером падала в постель абсолютно без сил. Думать о Галинском ей было просто некогда.
На третий день беспросветного хаоса пришло избавление. В шесть утра настойчивый звонок домофона поднял замученных сестер с кроватей.
— Да, — неразборчиво вякнула Маргарита в трубку домофона, пытаясь открыть глаза.
— Ритуля, — проговорила трубка с детства любимым голосом. — Я здесь, внизу, в твоем подъезде. Меня не пускают.
— Папочка! — взвизгнула Маргарита, мгновенно проснувшись. — У нас новый консьерж, недавно работает. Дай ему трубочку.
Через несколько минут обе дочери, как в детстве, висели на шее у родителя.
— Все, все, задушите, — запротестовал отец. — Нет чтобы добра молодца напоить, накормить…
— И спать уложить? — ехидно поинтересовалась Маринка.
— А вот это уже лишнее, Ришечка-Маришечка, — усмехнулся отец. — У нас, как я понимаю, работы непочатый край. Так что давайте завтракать и разбирать завалы. Что вы тут без меня натворили?!
Готовить еду не пришлось. Заботливая мама передала пирогов с разными начинками, оставалось только поставить чайник.
Пирожки разогрели в микроволновке, разлили по чашкам чай и уселись за стол.
Маргарита смотрела на отца и в который раз удивлялась. Обычно девочки всегда тянутся к матери, в их случае произошло разделение: Маринка — мамина дочка, а Маргарита — папина. Нет, и отец, и мама любили обеих дочерей, но вот как-то так получилось, что Борис Игнатьевич Беляев, отставной военный, полковник, питал особую слабость к младшей дочери…
— И как, Ритуль, ты мыслишь о своей дальнейшей жизни? — спросил отец, не дав Маргарите додумать мысль.
— Мы продаем эту хибару, и Ритка с Тимкой переезжают к вам, — ответила за сестру Марина.
— Очень хорошо. Будем только рады. Бабка на внука надышаться не может. Единственного внука, между прочим. — Отец выразительно посмотрел на старшую дочь.
— Сто раз говорила, что у Жозика своих детей хватает, — привычно отмахнулась Маринка. — А я вообще не создана быть матерью. Все эти пеленки-распашонки, фу!
